Кеша сейчас же лёг, закрыл глаза и сразу почувствовал, что его сознание мягко обволакивается дрёмой, он словно плывёт в синем дыхании океана. И вдруг – громоподобный тройной стук.
– О! – простонал Кеша. – Никодим Амвросиевич!
– Он самый, – сипловатым голосом отозвался из-за двери хозяин квартиры и поторопил: – Открывай, у меня времени в обрез.
Открывая дверь, Кеша посмотрел на часы – без десяти шесть. Мысленно отметил – совпадает со временем, что вот только что они вместе с Фивой наблюдали.
Никодим Амвросиевич явился в шубе и унтах.
– В Озёрки? – уточнил Кеша.
Догадаться было нетрудно, но правдоподобность сна всё ещё не отпускала.
– Ну а куда же? – подтвердил Никодим Амвросиевич.
Кроме того, и цель, с которой явился хозяин квартиры, не противоречила раннему визиту. Никодим Амвросиевич опять хотел взять на всякий случай тысячерублёвую – мало ли что в дороге? В связи с праздниками его попросили сделать дополнительный рейс.
Более ничего Кеша не расспрашивал, отдал слегка помятую купюру, лежавшую на раскрытом энциклопедическом словаре под пакетиком с диском, и, не попрощавшись, быстрей на диван-кровать. (Спасибо Никодиму Амвросиевичу – банкноту в карман и бегом за дверь.)
Кеша закинул руки за голову, ещё и глаз не сомкнул – опять постучали. Ну, как водится, в спешке что-то забыл, подумал он, и ему захотелось бросить в лицо Никодиму Амвросиевичу какую-нибудь такую колкость, чтобы он наконец почувствовал, что у квартиранта тоже есть человеческие права, тем более в такую рань.
Подгоняемый недовольством, весьма прытко подскочил к двери, распахнул – и обомлел. Перед ним стояла Фифочка. Розовощёкая (только что с мороза, на вязаной шапочке вспыхивали нерастаявшие снежинки), в светло-сером пальто, чёрных шёлковых перчатках, с сумочкой на плече – в общем, в том же самом одеянии, в каком вот только что приснилась. Даже улыбалась так же: смущённо и неуверенно, словно извинялась за свой столь ранний визит.
– Фифочка – ты?! – удивился Кеша.
Его недовольство мгновенно сменилось радостью и восторгом. Он и сам словно опять очутился во сне, потерял дар речи. Синеглазая и розовощёкая Фифочка была как бы из сна, но гораздо красивее.
Почувствовав Кешино волнение, она засмеялась и, явно строжась, приказала, чтобы немедленно собирался – они пойдут в лабораторию, посмотреть его обезьянок.