.) пригоден только собакам и рабам». И это не раз и не два звучало при дворе русской государыни. Елизавета знала. И – терпела. Только поняв, что Брюммер намеренно поощряет истерическую привязанность великого князя к Фридриху II, и убедившись, что она сама для Петра Федоровича – ничто, а Фридрих – выше Бога, наконец выслала Брюммера из России. Но поздно: посеянные им семена скоро дадут всходы, и они окажутся губительными для последнего внука Петра Великого.
Если бы Елизавета Петровна всерьез озаботилась воспитанием племянника, может быть, что-то и удалось бы изменить в его пристрастиях, в его характере. Ведь были же у него хорошие качества. Даже враги признавали, что он не был злым человеком. Да, был вспыльчив. Но и отходчив. И умел быть благодарным. Вот на эти свойства характера и опереться бы, их бы и развивать…
А Елизавета Петровна только возмущается: капризен, необуздан, упрям; православную веру принял лишь формально, сердце осталось равнодушным; обряды соблюдать отказывается; русский язык учить не желает. Все время посвящает детским забавам да военным играм с отрядом, вывезенным из Киля. Всесильная императрица возмущается, но не делает того, что могла бы, а скорее должна была сделать: удалить грубых, необразованных голштинцев, попытаться окружить племянника просвещенными русскими людьми, разбудить в нем интерес к его новой родине. Вместо этого она разрешает Петру все увеличивать и увеличивать свое войско. В конце концов, оно достигает пяти тысяч солдат и офицеров. Чужие вооруженные люди ведут себя в пригородной резиденции великого князя вызывающе, не скрывая презрения к местным жителям. Допуская это, Елизавета Петровна удобряет почву для неприязни, с которой относится к «прусскому выкормышу» все больше и больше придворных и гвардейцев.
Да и сама императрица, провозгласившая племянника наследником и великим князем, в нем разочаровывается. Кстати, здесь уместно упомянуть об отношении Елизаветы к титулу «великий князь», возвращенному ею в обиход. Вот подлинные слова, сказанные ею канцлеру Алексею Петровичу Бестужеву-Рюмину: «Знайте, что в моей империи только и есть великого, что я и великий князь. но и величие последнего есть не что иное, как призрак». Она очень четко дала понять, что только государь всемогущ, а великий князь – всего лишь почетное звание, которое государь дал, но в любой момент может и отнять.