«У меня нет пороха, но зато есть железо и золото, – подумал Вожников, поднимаясь по скользким мосткам вдоль края пологой улицы. – Придется заменять количество качеством. Тем более о снарядах я тоже знаю кое-что, о чем здесь никто еще даже не задумывается».
– Держи!!! Бей! – По мосткам навстречу мчался низкорослый мужик в распахнутом зипуне и с поднятым над головой мечом. – Лови их!
Рука Егора привычно скользнула к сабле… И не нащупала рукояти. Расслабился дома князь, перестал оружие носить. В кузне не нужно – вот и не взял.
– Руби выродков! – Мужик был уже совсем рядом, и Егор, плюнув на свое высокое звание, предпочел посторониться, сойдя на обледеневшие глиняные колдобины. Вояка с мечом недовольно вякнул, растопырив руки и замерев вполоборота к мосткам, но остановиться не смог, заскользив по блестящим доскам дальше, к началу улицы.
«Вот черт, – покачал головой Вожников. – С этим надо что-то делать. Жить с ними в одном городе теперь уже опаснее, чем вообще без дружины».
Мужик на повороте мостков не удержался, кувыркнулся на землю, вскочил, размахивая мечом, и побежал назад, вверх по улице:
– Убью! Убью, отродье сарацинское!
– Угрюм, ты? – с удивлением узнал в буйном вояке своего доброго ратного товарища Егор. – Ты откуда такой? Что случилось?
– Убью!
Ватажник взмахнул мечом, и Вожникову стало не до разговоров. С трудом удерживая равновесие на обледенелых комьях и краях колеи, он отскакивал, уворачивался, пятился, спасаясь от стремительного сверкающего клинка. Угрюм был бойцом изрядным, опытным. Будь потрезвее, убил бы точно. Но ныне то промахивался, лишь царапая кончиком меча сукно зипуна, то делал выпад слишком медленно, и Егор успевал вывернуться.
– Да что на тебя нашло, окаянный?! – Князь отпрянул, втянув живот, и сталь в очередной раз лишь прошелестела по коже поясной сумки. Вожников отскочил, перебежал к забору, покрутил головой в поисках оружия, но ничего подходящего не заметил.
– Стой, гад, убью! – Угрюм перескочил через колею, взял меч двумя руками. И ведь не поскользнулся, пьянь!
Егор дождался, пока тот в очередной раз вскинет клинок, и поднырнул ему под руку. Пробежал до свежих, еще белых, тесовых ворот какого-то новосела, занес было кулак, но в последний миг стучать передумал. Князю несолидно смердов о помощи просить. Он сам защищать своих подданных обязан. Тем более что сверху по улице бежали с криками другие ватажники, выкрикивая его имя.