«Несушка»[32]?! – мгновенно оказавшись на ногах, мысленно взвыл он. И… поймал удовлетворенный взгляд сделавшей свое дело девицы!
– Годрим, паскуда! – зарычал он. – Сгною!!!
– Если успеешь… – усмехнулась сестра Одалия и… демонстративно свела колени!
Глава Ордена рванул ее голову на себя, развел пальцами веки и криво усмехнулся: даже в свете догорающих свечей было видно, что белок обоих глаз красавицы испещрен «звездами забвения» – алыми точками на месте полопавшихся жил[33].
– Ну да! Мне осталось минут пятнадцать-двадцать. От силы – полчаса… – кивнула Одалия. – Так что тащить к палачам бессмысленно: я уйду к Вседержителю раньше, чем они до меня дотронутся…
– Ты уйдешь к Двуликому, дура!!! – взбесился Ансельм.
– Да какая разница? – усмехнулась она, игриво убрала со лба непослушную прядь и заложила ее за ухо. – Главное, что ты отправишься следом за мной…
– В помаде – «Поцелуй Черной Вдовы»? – уточнил Ансельм.
– Он самый. – Девушка провела язычком по губам и ехидно сморщила носик. – И этот поцелуй был последним поцелуем в твоей жизни… Скажи, тебе сейчас, наверное, жутко страшно?
– Не последний. И не страшно, – оскалился глава Ордена Вседержителя и снова припал к губам сестры Одалии!
Та затрепыхалась, попыталась вырваться – но не тут-то было: Ансельм был намного сильнее. Поэтому насладился мягкостью ее губ, нехотя оторвался, дал ей отдышаться и припал губами к соску.
Поцеловал. Почувствовал, как тот начал пробуждаться, и ухмыльнулся:
– И даже не предпоследний…
– Противоядия к «Поцелую Черной Вдовы» нет!!! – пытаясь отстраниться, взвыла девушка.
– Нет… – удержав ее на месте, согласился он. А потом заставил ее развести колени: – Однако к нему можно привыкнуть.
Сестра Одалия ошиблась – первые признаки приближающейся к ней смерти Ансельм почувствовал только минут через сорок. К этому времени он успел удовлетворить свою похоть всеми известными ему способами, поэтому, ощутив, что девушку начало трясти, нисколько не расстроился – спокойно встал с кровати, отогнул в сторону ковер и скинул истерзанное тело на каменный пол.
– Ты… все равно… умрешь… – зачем-то прикрыв одной ладонью лоно, а второй – искусанную грудь, прошептала девушка.
– Умру, – кивнул монах. – Но не сегодня. Кстати, ты была восхитительна! Я буду помнить о тебе всю свою очень долгую жизнь.