Что интересно, к Богу-Отцу я обращалась без всякого внутреннего сопротивления. Ибо уважала его еще с того времени, как услышала легенду о его сватовстве к Эйдилии[39] и великодушии, проявленном им к своему более удачливому, но менее сильному сопернику.
Бог-Воин явно смотрел на меня, ибо ниспослал ожидающему меня хейсару достаточно терпения, чтобы меня дождаться.
Когда я переступила порог гостиной, горец стоял у окна и смотрел вдаль. А услышав шуршание моего платья, неторопливо повернулся, пристально посмотрел мне в глаза и склонил голову в приветствии:
– Полной чаши твоему дому и плодовитости лону, ашиара! Я – десятник Арвазд из рода Усмаров.
– Силы твоей деснице и остроты твоему взгляду, – ответила я. – Я – баронесса Мэйнария из Атерна.
– У нас говорят «остроты взору», – поправил меня он. – Но сути пожелания это не меняет. Особенно если говорящий вкладывает в эти слова душу.
Мне было не до тонкостей обмена приветствиями, но, вспомнив рассказы отца о весьма своеобразном отношении хейсаров к беседе, я заставила себя не торопиться и утвердительно кивнула:
– Когда я ем – я ем. Когда я… э-э-э… вышиваю – я вышиваю…
Вообще-то хейсарская притча о разговоре мастера Меча со своим учеником должна была звучать иначе – вместо вышивания мастер говорил о бое. Но воином я не была, значит, говорить, что вкладываю душу в каждый удар клинка, не могла.
Пока десятник, сообразивший, что я имела в виду, размышлял над тем, как строить беседу дальше, я прошла к одному из кресел, стоящих напротив камина, опустилась на бархатное сиденье и предложила Арвазду располагаться напротив.
Горец отказываться и не подумал – уселся на указанное место с таким видом, как будто всю жизнь сидел в присутствии дворян!
Я удивления не показала. Зато Магда, так и оставшаяся стоять у двери, возмущенно поджала губы и нахмурилась.
«Выставить бы ее в коридор! – угрюмо подумала я. – Да не пойдет – побоится гнева графа Грасса…»
– Ашиара, я – старший сын увея[40] Бастарза. Хочу поговорить о данной тобой клятве…
«…и о моем сумасшествии…» – мысленно добавила я, нервно постучала ногтями по подлокотникам и заставила себя успокоиться:
– Спрашивай.
– Ты бы не могла повторить мне слова, сказанные Богу-Воину?
– Кром по прозвищу Меченый – мой майягард. Да забудет про меня Снежный Барс[41]