Да, про Катю я ему тоже рассказал. Олег умел слушать.
Соус медленно стекал с кусочка курятины, подцепленного вилкой Солодовникова. Стекал и капал на край тарелки. Олег смотрел на меня, не отрываясь, забыв про ужин. Наконец он отложил в сторону вилку и с неясным туманом во взгляде произнёс:
– Платон, если бы я не знал, что ты патологически не умеешь врать… Если бы в новостях не показали этот размазанный по земле самолёт…
Он задумался, как будто вспомнив что-то. Улыбнулся, сказал:
– Ты бы видел нашего водителя, который в понедельник ездил тебя встречать в аэропорт! Возвращается – глаза странные, как будто хлопнул водяры по дороге. Мы ему, мол, а где Платон – а он сделал паузу длиннющую, театральную, потом рубанул воздух ладонью и сказал: «Всё, нет больше Платона!»
Подошла официантка, принесла мне квас, моему коллеге – пиво. Олег взял кружку, сделал длинный глоток. Неторопливо отставил напиток в сторону. Медленно, задумчиво проговорил:
– Нет, не сходится. Какая-то ерунда получается. Ну хорошо, предположим, что на самолёте нашёлся парашют. Но с какой стати член экипажа отдаст его тебе? Ты ему угрожал, что ли?
– Нет, – я покачал головой. – Просто спросил, есть ли парашют. Да, я был немного на взводе, на эмоциях, но никак не угрожал. Да и чем было угрожать – голыми руками, что ли?
– Пытаюсь представить, как это происходило – и не получается. Логики нет, понимаешь? То есть в нормальной жизни люди так не действуют, как ты мне сейчас рассказал. Это как будто… – Он замялся, подыскивая правильное слово. – Ну как будто во сне. Понимаешь? Вот для сна эти события были бы вполне логичными.
Я сделал глоток из кружки. Мысленно прокрутил в памяти эпизод в самолёте. Мотнул головой:
– Нет. Всё было по-настоящему. Разве что тот мужик, который отдал парашют, мне показался каким-то странным. Как будто он понимал тогда гораздо больше, чем я. И смотрел на меня с таким видом, что ждал, что вот-вот я и сам что-то пойму, осознаю.
– Бред какой-то! – Олег отодвинул тарелку и основательно ухватился за кружку. – Хотя я знаю, что ты не врёшь, но не верится мне в такую историю.
– Вот и следователь не поверил, – тихо сказал я. – Приходил сегодня такой, из комиссии по расследованию гибели этого самолёта.
– Могу себе представить, как он воспринял то, что ты на него вывалил, – ухмыльнулся Солодовников. – Впрочем, всё можно проверить. И то, что ты в том самолёте летел, и то, что ты сейчас жив и здоров – ни царапины.