Я скользнул взглядом по посеревшему лицу попутчика и выглянул в иллюминатор. Облака оказались совсем рядом – мы резко снижались. Самолёт терял высоту, а мой разум отказывался верить, что я на самом деле – на самом деле! – угодил в авиапроисшествие. Или катастрофу. И сейчас вместе с десятками других пассажиров обречённо жду удара о землю и ничего не могу сделать.
Я рванул ремень, вылез в проход, оглянулся. Стюардесса, уже совладав с собой, успокаивала кого-то в хвосте. Я прошёл вперёд. За шторкой, отделяющей помещение экипажа от пассажирского салона, находился лишь один человек. Невысокий, темноволосый, со шрамом над левой бровью, одетый в форму бортпроводников авиакомпании «Пулково».
Он выжидающе смотрел на меня.
– Что происходит? – Я едва сдержался, чтобы не крикнуть.
Человек помолчал, как бы размышляя, отвечать или нет.
– Я полагаю, отказал один из двигателей, – сказал он печально. – И, видимо, со вторым тоже не всё в порядке.
– И что с нами будет?
– Снижаемся для экстренной посадки. Но скорее всего…
– Разобьёмся?
Он кивнул.
– И что же нам теперь делать?
Вопрос прозвучал жалко. Бортпроводник ответил со спокойствием, показавшимся мне чуть ли не издёвкой:
– Молиться.
Там, за тонкой шторкой, сидели несколько десятков трупов. Всё ещё живых, думающих, чувствующих, но уже – трупов. И я такой же мертвец, как и они.
Но должен же быть какой-то выход. Я посмотрел на задраенный люк.
– Может быть… ну, хоть какой-нибудь парашют есть? – Голос сорвался, вопрос превратился в мольбу.
Бортпроводник пристально смотрел на меня.
Пауза.
Долгая.
– В стандартных самолётах Ту-134 парашюты не предусмотрены, – медленно проговорил он. Снова посмотрел мне прямо в глаза, как будто пытаясь сказать что-то ещё, но сдерживаясь. Наклонился, открыл дверцу ящика и выволок массивный рюкзак с широкими лямками.
Вид невесть откуда взявшегося парашюта лишил меня дара речи.
– Я… не умею им пользоваться, – наконец выдавил я.
– Всё просто. – Самообладанию бортпроводника можно было аплодировать. – Продеваете руки в лямки, этот ремень затягиваете на поясе, этот – на груди, защёлкиваете карабины. Купол раскроется автоматически.
Самолёт сильно тряхнуло, послышался резкий свист снаружи. Я поспешно ухватился за лямки. В голове шумело. Человек со шрамом продолжал объяснять, как нужно поджимать ноги при приземлении. Заметив, что я не слушаю, он оборвал себя на полуслове, подошёл к люку и глянул в иллюминатор.