– Извини? – с недоумением переспросил господин Кавенант. – И это всё, что ты можешь сказать? Извини? Ты хотя бы приблизительно представляешь себе, что мы с мамой пережили тут?
Сработал старый способ признания вины – молчание. И Джейсон счёл за лучшее не ответить.
– Можно узнать, о чём ты думал, Джейсон? Как ты мог так поступить… с нами?
Дальше последует долгая и нудная родительская нотация. Он знает её наизусть.
«Держись! – сказал себе Джейсон. – Держись, это скоро закончится».
Но господин Кавенант неумолимо продолжал:
– Я хочу понять, как тебе могло прийти в голову придумать такую историю. Два дня школьной экскурсии… Что это такое, о чём ты никак не наберёшься смелости рассказать нам? Астрономическая обсерватория? Белые скалы Дувра и замок Лидс?
– Лондон, – еле слышно произнёс Джейсон. Оправдываться или просить прощения тоже нужно уметь.
– Лондон, ну да… А на самом деле? Что ты делал на самом деле? Где ты был?
Джейсон решил, что лучше осторожно промолчать. Он не оторвал взгляда от тоста даже тогда, когда услышал, как вошла и села за стол Джулия. Хотя и не ожидал поддержки от сестры, всё же стало легче. Она по крайней мере знала, как всё было на самом деле.
– Мы хотим только одного, Джейсон, знать правду, – заговорила госпожа Кавенант, встав рядом с чашкой кофе в руках.
Ну, вот и настал торжественный момент.
Правду.
Если бы он рассказал маме правду, то получил бы такую взбучку, какую ему не задавали ещё никогда в жизни. И если бы, конечно, прежде родителей не хватил удар.
А правда заключалась в том, что они с Анитой и Риком сели тайком в самолёт до Тулузы и отправились искать Воображаемое место, затерянное в Пиренеях, поднялись на скалу, поговорили с последней обитательницей страны, которая могла навсегда исчезнуть, вошли в недостроенную Дверь времени, попали в таинственный Лабиринт под землёй, успели вовремя убежать оттуда на небольшом воздушном шаре, изготовленном Питером Дедалусом, и…
Джейсон хотел было заговорить, но лишь тяжело вздохнул и снова опустил голову, замкнувшись в виноватом молчании.
Госпожа Кавенант некоторое время смотрела на сына с глубоким сожалением, потом, чтобы не стоять без дела, опять занялась посудой.
– Не хочешь отвечать? – строго спросил господин Кавенант. – Не хочешь сказать, что делал? Неважно. В любом случае, скажешь или нет, с этой минуты ты… наказан! Из своей комнаты можешь выходить только к столу. И только когда позовём. Всё остальное время будешь сидеть в своей комнате. Понял?