– Мы знаем про власть, – насупилась его супруга, – Власть – это наш Максимус, мы даём ему орехи, добрые корни, рыбу и шкуры, а взамен он не даёт гриммам и дёнам бить друг друга в лесу и задевать нас.
Священник знал, как выгоден Покрову такой союз. Хотя у байхов не было ни городов, ни деревень, и подати платила каждая семья, которую сперва нужно разыскать в лесу и убедить отдавать часть добычи кому-то чужому, что было делом нелёгким. Но зажиточность барсучьего рода с лихвой окупала все эти сложности, а их безупречная верность традициям позволила со временем упростить. Нынешние поколения байхов о войне знали лишь со слов предков, но продолжали платить по обычаю, уже не мысля иной образ жизни.
Разумеется, никакого войска, вопреки ожиданиям Торина, байхи собрать не могли. Живя отдельными небольшими семьями, они никогда и ни с кем не воевали сами, предпочитая скрываться в безопасности нор, или, на худой конец, долбануть недруга по носу и бежать со всех лап. Это превысокий отец Рашфор тоже хорошо знал. Но вот чего он не знал – так это почему их спасители осмелились перечить гриммам, рискуя быть ими наказанными. Уж чем, а самоотверженностью этот народ явно не страдал, и вряд ли Хасвих не понимал возможной ответственности. А значит, имел какой-то пока сокрытый от проницательного священника интерес.
– Так а кто у вас войском командует? – тем временем Торин всё ещё пытался разобраться с организацией загадочного народца.
– Нет у них войска, – прервал отец Рашфор открывшего было рот хозяина норы, – Скажи мне, Хасвих, только ответь честно: кто просил тебя помочь чужеземцам?
С лица байха исчезло всё веселье и простоватость, на священника теперь смотрел весьма серьёзный и уверенный взгляд тёртого жизнью мужчины преклонных лет.
– Она, – коротко кивнул он на Яну.
Девушка подняла удивлённый взгляд, даже краска смущения голым видом хозяев отступила с её лица.
– Твоя спутница просила помощи леса, – негромко пояснил Хасвих, – Лес попросил нас.
На этом расспросы были закончены, оставив задумавшихся людей теряться в догадках. Подозрения если и не отступили, то говорить о них больше никто не имел желания. Чтобы как-то развеять нависшую тишину, священник пустился в бессмысленные разговоры с хозяином о том о сём, постепенно возвращая того в русло квасного веселья. А дородная Барвиха увлекла Яну незатейливой беседой о женской жизни среди людей. Только Торин Аргат продолжал хмуро молчать в размышлениях.