Катон, по глазам уяснив намек Макрона, набрал в грудь воздуха и прокричал:
– Да, префект! Ни у кого нет сомнения, что Вторая Иллирийская – лучшая когорта на службе у императора! А ну-ка, – обратился он к солдатам, – гряньте об этом так, чтоб было слышно!
Строй издал оглушительный рев и загрохотал по своим щитам копьями – пару секунд, не дольше, – после чего так же дружно смолк. Внезапная тишина заставила Макрона от удовольствия крякнуть.
– Ах молодцы, центурион! До чего же люто! Уж не знаю, как поведут себя парфяне, а я от этого рева точно обделался!
Катон и многие в строю непроизвольно заулыбались. Затем Макрон поднял свой витой жезл, снова привлекая к себе внимание.
– Центурион, вывести когорту!
– Слушаю! – Катон сделал еще один глубокий вдох: – Вторая Иллирийская, напра-во!
Десять центурий пехоты и состав кавалерийской алы подняли копья на плечи и сделали поворот на месте. Макрон с Катоном подошли и заняли во главе колонны свои места, перед сигнумом когорты и двумя буцинаторами с их изогнутыми медными инструментами. Секунду помедлив, Макрон отдал приказ:
– Вперед!
С ритмичным похрустыванием шипованных калиг когорта замаршировала к лагерным воротам и дальше, в сторону плаца. В дальнем его конце располагался участок, предназначенный для экзекуции: двойная череда столбов в шести локтях[14] друг от друга, с дорожкой между ними. Макрон провел иллирийцев по пыльному плацу и скомандовал остановиться.
– Центурион Катон, выстроить людей по трем сторонам участка.
– Слушаю!
Катон отсалютовал и направился выполнять указание. Макрон занял место в торце, со стороны, не занятой когортой. Как раз когда П-образное построение вокруг места казни было завершено, стало видно, как из лагеря выходит небольшая колонна людей в красных туниках и направляется в сторону плаца. Посередине колонны между двумя караульными влачилась согбенная фигура в кандалах. Остальная колонна несла на плечах толстые деревянные балясины со склада. Позади процессии ехали верхом проконсул и легат Десятого. С их приближением Макрон скомандовал когорте встать навытяжку, а когда Лонгин остановил коня, то взять на караул. Амаций проследил, чтобы его легионеры встали на местах – по одному у каждого столба, – в то время как Криспа отвели в конец площадки. Когда все заняли места, над плацем повисла тишина, в которой Лонгин воздел руку.