– Как далеко отсюда? – бросил Макрон.
– Мили две, не больше. Едут как будто в нашу сторону.
– Ты их разглядел?
– Слишком темно, господин. Я отследил, куда они движутся, и сразу к вам, доложиться. Нас они, скорее всего, не замечают.
– Верховые, говоришь? – вклинился Катон. – А на лошадях или на верблюдах?
– И то и это, – прикинув, ответил декурион.
– Тогда это, вероятно, не парфяне, а кто-нибудь из Пальмиры. У парфян в ходу лошади. – Катон мельком глянул на Макрона. – По моим источникам, господин старший префект.
– По каким таким источникам?
– Библиотечным, из Антиохии.
– Ну, если библиотечным, – съязвил Макрон, – тогда бесспорно. Ну что, уходить у них с дороги мы не успеваем. Поэтому остаемся здесь и лежим тихо, пока они не проедут.
– А если они выедут прямо на нас? – спросил Катон.
– Тогда подивим их так, как они еще в жизни не видели.
Катон отозвал конных и патрули и направил кавалерию обратно по тропе, в мелкую низину, через которую колонна не так давно прошла на пути к ночлегу. Если предстоит бой, то нельзя рисковать, чтобы своя конница спуталась в темноте с неприятельской. Сигнал к воссоединению с колонной – зов буцины. А пока пехота – и вспомогательная, и легионеры, – надев снаряжение, вынула мечи и залегла рядом со своими щитами. Бой, если до него дойдет, будет ближний и достаточно спутанный. От громоздких копий проку здесь мало, но как нельзя более сгодится верное оружие римской армии – короткие мечи-гладиусы. Офицеры внаклонку прошли по рядам, резким шепотом предупреждая, чтобы до команды не было ни звука, ни шевеления. Макрон с Катоном выбрались слегка вперед, в направлении близящихся всадников, и присели, чутко вглядываясь в монотонный, почти неразличимый простор впереди.
– Если это неприятель, – тихо сказал Макрон, – у нас только один шанс на внезапный бросок. Если они от нас оторвутся, сохранив боевой порядок, то колонна с первым же светом станет кормом для стрел.
– Я знаю.
– Поэтому как наступит момент, бросайся со своими всей мощью.
– Мог бы и не напоминать, – кольнул Катон. – Я свое дело знаю.
Старший товарищ, обернувшись, осклабился. В неясном свете звезд зубы у него, казалось, сияли неправдоподобной белизной, оживляющей непроглядность ночи. Он потрепал Катона по плечу:
– Кто б сомневался: на чьем примере рос?
Оба разулыбались; Катон почувствовал, что нервное напряжение вроде как слегка отпустило. Если бою быть, то нет отрадней ощущения, когда рядом бьется центурион Макрон. Катон вдруг застыл, щурясь через простор пустыни.