– Общественное мнение – это, кроме всего прочего, мера стадности…
В этот момент в окна «Макдональдса» полетели первые камни.
Гранаты бросают с целью. Булыжники в окна – чтобы изобразить цель.
Так действие скрывает свою бессмысленность.
Толпа тут же перестала быть собранием разных людей, превратившись в единую, не обремененную персонализацией, разрушающую угрозу.
Толпа растворяет человека в безнаказанности.
В толпе можно все, даже для тех, кто не считает, что все можно.
Толпа – это трусливая надежда на личную безответственность.
Толпу всегда можно позвать, потому, что толпа – всегда проститутка.
Толпа – теплое место для ублюдков…
Люди, побывавшие толпой, имеют отличный шанс стать подонками…
* * *
Людское поле переместилось к окнам «Макдональдса», скоктейлив в себе националистов, антиглобалистов, любителей Че Гевары и обыкновенных посторонних прохвостов, которых всегда бывает большинство.
Даже если не принимать в расчет того, что любые прохвосты, прежде всего – посторонние.
Сторонники «Славы КПСС!», как всегда, легко перемешались с остальными бузящими, хотя, в силу своей малочисленности, явно не играя никакой роли.
Серьезное отношение к «Славе КПСС!» никогда никому не приходит в голову, даже в кругу горлопанов, до тех пор, пока эта самая «Слава…» не оказывается у власти.
Тогда, как правило, бывает уже поздно…
Несколько девчонок, работавших в быстроедстве, попытались забаррикадировать двери, но были быстро и героически оттеснены вглубь помещения восставшими против глобализма.
Победа над десятком девчонок, старшей из которых едва ли исполнилось двадцать три, всегда окрыляет борцов за любую свободу.
Особенно, если девчонки работают, а борцы – люмпенствуют.
Теперь толпа была уверена в своих силах.
Искариот понял это, и, отворачиваясь, прошептал:
– Непроверенная в серьезном деле, уверенность в своих силах – это оптимизм, доведенный до кретинизма…
Риоль смотрел на происходящее с неприязнью, перемешанной с презрением.
Крайст – с горечью.
Девушка, нарисованная акварелью, и девушка, нарисованная углем – со страхом.
Искариот смотрел в противоположенную сторону.
– Что ты думаешь, Крайст, о той самозабвенности, с которой эти мерзавцы крушат обычную, никому не мешающую забегаловку? – поморщившись, спросил Риоль.
– Я думаю, что самозабвенней всего рабы борются за свое право оставаться рабами…