– Ты не можешь этого сделать, бабушка, – зло возразила Марта. – Лена – моя подруга, и я буду к ним ходить!
Впервые фрау фон Нордхайм столкнулась с открытым неповиновением внучки.
– В тебе заговорила кровь твоей матери, дурная кровь! – пренебрежительно бросила она девушке. – Тогда иди! Иди к тем, к кому тебя тянет; я не желаю тебя знать! – И Марта ушла. В тот же вечер она торжественно объявила о своей победе Даллманнам, и она ни разу не подумала о беспомощной старой женщине, когда на следующий вечер пробиралась через холодный коридор со своими туфлями в руках в их комнату.
Через полчаса они втроем отправились в центр города. Хотя пригласительные билеты были только для девушек, фрау Даллманн все-таки проводила их до самых дверей дорогого отеля, в котором проходил фестиваль.
– Тебе не кажется, что это Марта? – воскликнул Виктор. Он внезапно остановился и крепко схватил за руку Грегора, идущего рядом с ним.
– Ты, наверное, видишь Марту во сне и наяву. Как она могла попасть сюда в это время? – усмехнулся тот.
– Ты прав, Хьюго, я вижу ее во сне и наяву, – признался Виктор, – но откуда ты это знаешь?
– Я же не слепой.
– Тогда позвольте мне сказать тебе больше, я…
– Я никогда не был хорошим исповедником, – грустно отозвался Грегор, – а жаль! На исповеди можно услышать самую изысканную чушь, настоящий букет глупостей и безумия, но люди никогда не испытывали ко мне доверия.
– Возможно… но я… но я тебе доверяю, я знаю тебя достаточно давно, Грегор. Поэтому я хочу открыть тебе, что люблю Марту…
– Вдруг?
– Да! Видишь ли, со мной происходит нечто удивительное, я знаю ее уже давно, и несмотря на это, я постоянно нахожу столько нового и в ней, и во мне! Как я мог так долго оставаться слепым, и какая молния открылa мне глаза?
– Молнии ослепляют, – сказал Грегор, направляясь в кафе. – Кстати, в одном ты прав! Писателю необходима любовь, чтобы творить. В молодости это любовь женщин, в преклонном возрасте любовь своих читателей. Между тем, ты еще очень молод!
– Ты рассуждаешь так, словно я решил завести интрижку, – возмутился Виктор, – но я об этом вовсе не думаю. Я люблю Марту, и эта любовь для меня священна.
– Рассматривай это как тебе угодно, я не буду тебя переубеждать. Однако, мне всегда казалось, что любовь стоит ногами в грязи, даже если мечты возносят ее к звездам.