Диво, да и только.
Встали, взялись за руки и айда гулять по острову. Час гуляют – дивятся. Два гуляют – дивятся.
Однако солнышко уже поднялось, что-то и кушать захотелось. Столовых нигде нет, забегаловок и подавно не видно.
Вроде, и живности разной кругом летает и бегает полно, но что можно есть, а что нет, не знают: на бройлерных курах ведь выросли.
Один протянул руку и – хвать какую-то птицу.
– Вроде, курица, – говорит другому.
– Какая же это тебе курица? Куры без перьев, что ты, разве не видел их в магазине?
– А и правда. – И отпустил птицу.
Подошли к озеру.
Смотри, рыба плещется, а почему ее под водой не видно? Когда я у себя в аквариум смотрю, ее завсегда видно.
Стали рыбу руками ловить, та в руки не дается. Вспомнили: по телевизору часто показывали ловлю рыбы тралом или как на лампочку насосом кильку качают. Лазили, лазили по острову – ни трала ни лампочек, ни, тем более, насоса не нашли.
От голода уже скулы стало сводить, животы усыхать стали. Пробовали плоды и траву есть, да только плоды кислыми оказались, а трава горькой. Умаялись они от этих непривычных трудов и странного мира. Им бы по кувалде или по станку, ну, на худой конец, клич бы какой-нибудь бросили – тут бы все сразу было бы ясно и понятно. А здесь все не так, все не как у людей.
И почувствовали они, что пропадают и пропадут наверняка, если не случится какого-то чуда или мысль не посетит рационализаторская.
И посетила: вот бы найти начальника, пусть самого заплеванного, хоть замухрышечку, но начальника. Уж он-то, начальник, уж они-то, начальники, знают, умеют… для народа, для нас.
Найти, разыскать! И забегали, засуетились, прямо как у кассы перед зарплатой.
Вначале, вроде, засомневались: откуда на необитаемом острове начальник возьмется, но затем решили, что раз они хозяева (то есть пролетарии) имеются, значит и слуга (то есть начальник) непременно должен быть.
Конец ознакомительного фрагмента.