Женька ударил, целя в лицо, но попал в плечо. Я схватил его руку, заломил, повернув его спиной к себе, и с силой толкнул. Он засеменил, пытаясь удержать равновесие, упал на четвереньки – белизной перчаток в желтую от лошадиной мочи снежную грязь.
Я думал, он угомонится, поняв, что соотношение сил не изменилось, но, ругаясь на чем свет стоит и угрожая мне чудовищной расправой, он снова пошел в наступление. Правда, довольно медленно. Свою неторопливость он маскировал хищным приглядом к моей обреченной фигуре, выбирая наискорейший и наижесточайший способ ее уничтожения.
И тут невесть откуда возник Кукуруза. Вот этого я и боялся. Сейчас появятся Борька Соломатин, Курица, Лелик, весь двор.
– Чего тут у вас? – поинтересовался Кукуруза.
– Ничего, – отмахнулся Женька, – без тебя разберемся.
– Он хвалится, что самый сильный, – быстро сказал я. – Навтыкаю, говорит, тебе, потом Кукурузу поймаю.
Такую тухлую приманку мог взять только Кукуруза, что он и не преминул сделать.
– Дерьмо собачье! – Глаза Кукурузы сузились в щелки. – Ты меня поймаешь? Свиной потрох! Лавочник сраный!..
– Кукуруза, ты что? Белены объелся? – залепетал белоперчаточник.
Я повернулся и вошел в подъезд. Вослед донесся поросячий визг. Я победил мозгами – чисто по-еврейски. Но это не гарантировало спокойствия…
Не лучше обстояли дела в школе. В начальных классах, как уже говорилось, аборигены – чистопрудные – терроризировали всех остальных ребят, но в дальнейшем объединяющее начало школьных стен погасило рознь. Я уже начал привязываться к школе, ища в ней противовес двору, когда в наш класс пришел Агафонов. Странно, он отравил мне несколько лет жизни, был кошмаром моих дней и ночей, а я не помню его имени. И даже не уверен, что знал это в школе. У нас всех звали по фамилиям. Были еще прозвища, у него – Агапеша.
Я сроду не видел среди детей такого здоровяка. У меня сохранились школьные карточки той поры, нас время от времени фотографировали всем классом. И на каждой карточке центром является громадная фигура рязанского Будды: тело – как набитый отрубями мешок, рожа блином и челочка пшеничных волос над плошками бледных глаз. Вокруг этого изваяния располагаются хилые – по контрасту – дети и бедно одетые пожилые люди – учителя. В каждом классе есть Жиртрест – квелый, слабый толстяк, над которым все издеваются. Был он и у нас. Но Агапеша был не толстяк, а громадина – костяком, мышечной массой, проложенной слегка жирком, что не мешало его поворотливости и спорости.