В эту субботу жертвами садиста оказались четверо пленных. Они понуро стояли тесной группой в окружении охранников. Самому старшему из них на вид было лет около тридцати. Двое других – лет двадцати трёх – двадцати пяти, и один совсем ещё мальчик примерно лет восемнадцати. Причём он, в отличие от остальных, почему-то был одет в гражданскую одежду – пальто, штаны и ботинки. Начальник лагеря развалился в кресле, немецкий солдат налил ему бокал виски, он отхлебнул пару глотков и подал знак, что можно начинать.
Молоденького парнишку охранники схватили первым и поволокли к скамейке. Они сняли с него всю одежду, положили голого животом на скамейку и привязали к ней верёвками запястья и голени. Два здоровенных немца взяли в руки ивовые прутья и начали ими бить парня по спине, ягодицам и бёдрам. В воздухе слышался только свист прутьев. Парень молчал, на лице его отражалась гримаса боли, а тело всё дрожало под сыпавшимися на него ударами. Через некоторое время спина, ягодицы и бедра покрылись бордовыми полосами и кровоподтёками. Немцы постоянно меняли прутья, доставая из кадушки новые, а старые, которые ломались, бросали в сторону. Третий немец, руководивший экзекуцией, методично считал удары, когда счёт достиг двухсот, немцы остановились. Парнишка за это время не издал ни единого звука, хотя все видели, что ему страшно больно.
Но, видимо, это только разозлило коменданта. Как извращённый садист, он, похоже, получал удовольствие от криков жертв и их стенаний, молчаливая экзекуция казалась ему неинтересной.
– Fügt ihm noch zweihundert Ruten hinzu!9 – приказал он.
Немцы взяли новые прутья и снова принялись бить парнишку. Они рассекли ему кожу на спине и на ягодицах, и из ран побежала кровь. Но парень продолжал упрямо молчать, стойко перенося истязание. Когда общий счёт ударов достиг трехсот шестидесяти семи, он обмяк и потерял сознание от боли. Немцы ударили его ещё несколько раз, и комендант сказал:
– Genug! Bring den Folgenden!10
Один немец взял ведро с водой и выплеснул её на голову парнишке. Вода была ледяная, и тот пришёл в себя. Немцы отвязали парню руки и ноги, а охранники, взяв его, бросили голым на одежду, разбросанную на снегу.
Экзекуция продолжилась. Следующие жертвы оказались умнее парнишки и громко кричали, доставляя удовольствие коменданту, поэтому получили только по двести ударов и смогли после этого, хоть и с трудом, встать, одеться и дойти до своего барака. Избитый же до полусмерти парнишка так и лежал голый на морозе, не в силах подняться. Когда публичные истязания закончились, довольный комендант пошёл к себе, а пленным приказали расходиться по баракам. Ребята видели, как охранники подозвали санитаров из числа пленных, что-то им сказали, а те взяли парнишку и его одежду и понесли в сторону бараков.