Красиво написал поэт: «Душа обязана трудиться…»2 «Поэты слишком много лгут», – с иронией заметил знаменитый философ3. Верно, поэт и не ведает, что говорит лукаво. Душа не обязана трудиться: труд для неё – органическая потребность и часть её сути, без которой она, подобно пустоцвету, засохнет, не дав плода. Это неведение или скрытая насмешка, это незаметное искажение смыслов довлеет над всеми нами. Отчего слышим мы негативный оттенок в словах «работать, рабочий»? Может, оттого что работа – это рабство, нужда, вынужденный форс-мажор, который должен быть как можно быстрее преодолён, чтобы, затянувшись, не перейти в хронический стресс со всеми болезненными последствиями, и труд – вовсе не синоним работе, точнее, антоним. Труд – та энергия деятельности, что придает радость и смысл существованию.
Меж этих берегов работы и труда лежит первый водораздел отчуждения предпринимателя с наёмными работниками. Если первый при всей условности (проясним это позднее) трудится, то вторые, скорее всего, «работают». Различие не фатально и невелико. Оно даже редко озвучивается, присутствуя в душе человека неосмысленным дискомфортом, снижая производительную потенцию и вынуждая стимулировать её у работника старым добрым методом кнута и пряника.
В доме на Красном Хуторке на книжной полке стоит сборник произведений одного из самых интересных для меня мыслителей – Фридриха Ницше. Сказанное с горькой иронией им почти 100 лет назад еще более актуально сегодня: «Наш век ставит себе целью сделать человека возможно полезным; для этого нужно наградить его добродетелями непогрешимой машины… Главным камнем преткновения при этом служит, конечно, скука… Чтобы превратить человека в „полезную машину“, надо приучить его к скуке, сообщить ей даже особую прелесть…» и далее об обучении, школе, которая должна обучить качествам машинального исполнителя.
Обучать простодушный народ? Кто же против, но кто обучит элиту, кто обучит её сменить необоснованную гордыню на гордость от своей действительной значимости и ответственности за судьбы людей? Кто помнит, сколько раз часть русской элиты пыталась продать свой народ: в смутные времена, отдавая полякам Москву; в 1917, лишив Россию победы и связанных с ней преференций в Первой мировой, поставив государство на грань развала; повторив подобное в 80—90-х годах? Русские, а помните ли вы, что создали величайшее государство, занимавшее земли в Европе, Азии, Америке? Отчего скромные на его фоне завоевания Александра Македонского или Юлия Цезаря интереснее вам? Почему хочется сказать нации, опять сползающей к классовому антагонизму и взаимоупрёкам: «Разве вы не одного поля, прекрасного русского поля ягоды?»