Обернулся на музыкантов. Те приступили.
Засунул левую руку под кушак, правую широко отвел в сторону и запел:
«Вийду нэ улэщу…»
И тут же оборвал. Музыканты поплыли. Публика обалдела.
Я прокашлялся. Улыбнулся публике нервной, но красивой улыбкой, затем – с улыбкой же – кивнул притихшим музыкантам и приготовился заново.
Музыка. Я плавно отвел руку и опять:
«Вийду нэ улэщу…»
В зале кто-то простодушно засмеялся. Смех этот глупый подхватил один, другой, и через секунду хохотал весь зал.
И даже мои музыканты.
Я был ошеломлен, но понял, что надо смываться.
Часто кланяясь, хватая себя за шею, как бы показывая всем, что у меня с горлом нелады, я попятился со сцены за кулисы.
За кулисами все ржали, как стоялые жеребцы.
Я убрал свою великолепную улыбку, обложил всех отборным матом – опять-таки с заокеанским акцентом, и пулей вылетел из филармонии.
Конец ознакомительного фрагмента.