Пока Ватас рыдал над телом, кроме удивления я ещё думал, почему у Тита такие розовые губы, я с высоты своего роста ещё не доходя до него, заметил эту странность. Обычно такие губы бывают у Лиуи, когда она красит их на праздники, но у покойника?..
Может быть неутешный Ватас ещё бы зависал над телом, но другим тоже прощаться надо, и распорядитель помог ему приподняться. Не знаю заметил Ватас или нет, утирая мокрое от слёз лицо, что у Тита произошли изменения. А я аж ахнул, надеюсь, не вслух. Губы Тита уже не были розовыми, их цвет стал почти синий и нижняя часть лица сильно посерела. Однако распорядитель быстро натянул серую накидку, закрыв нижнюю часть лица и губы, захватив и кончик носа умершего.
Я проделал перед усопшим то, что от меня требовалось, за мной и остальные. Отходя от постели покойного размышлял, и пришёл к выводу, в семье Тита что-то скрывают и, наверное, лучше если они не поймут, что я кое-что заметил. Мне хотелось поразмышлять над увиденным, но обнаружил, что на меня пристально смотрит какой-то человек из толпы родственников, которому что-то говорит распорядитель и поэтому попытался сделать вид любопытствующего простака, рассматривающего, что делается вокруг. Не знаю, насколько мне удалось, но время от времени ловил на себе взгляды того человека.
Ватас, наконец, более-менее успокоился на то время, когда проходила первая часть обряда. Я стоял возле него и заметил на левом рукаве его красной одежды две короткие розовые полоски и большое пятно бежевого цвета. Что-то они мне напомнили… Цвет губ Тита до того, как Ватас бросился на него с рыданиями… а пятно? Уж не стёр ли Ватас рукавом и краску с нижней части лица? Но зачем его… Тут распорядитель объявил, что пора переходить ко второй части и Ватас охнув, сжал кулаки. На этом и ограничился, но мне, да и всем нашим видно было, каких усилий ему стоило стоять спокойно.
Распорядитель кликнул слуг-ушкуйников. Прибежало несколько человек, четверо несли большую шкуру одного из тех морских животных, которых мы, проплывая мимо берега, видели на лежбище. Ещё четверо осторожно взяли покойного вместе с постелью, приподняли, а те под неё подложили шкуру. Ещё один слуга, принёс толстую и длинную иглу, что даже издали видна и моток таких же толстых нитей, стал сшивать края шкуры, закрывая в ней бывшего повелителя полностью.