Дождь перестал и тучи истончились, с одной стороны горизонта проглядывали золотисто-малиновые просветы, с другой подсвечивало зеленоватым.
Повозки подъехали к берегу пролива у устья реки Дуга. Там стояли, уткнутые носами в прибрежные кусты три ушкуя и два короба. Мы с отцом стали помогать переносить ушкуйников с повозок на суда.
– Эй, сидельцы подвальные, – крикнул отец Ангуру и Ивелу, – тоже помогайте.
Крестьяне потоптались и нерешительно, медленно подошли к повозке, взяли за руки и за ноги спящего ушкуйника, да так боязно, будто он ядовитый.
– Он спит крепко, – подбодрил их один из независимых.
В это время в устье со стороны пролива вошла скёдия – сторожевое судно Страны Независимых. Оттуда переправились моряки на ушкуи и короба.
– Захватили ушкуи Троеуделья! – воскликнул Ангур.
– Эй, ты, троеуделец, – возмущённо сказал один из тех, кто спустился со скёдии, – не путай нас со своими ушкуйниками. Нам ваши ушкуи и короба не нужны, у нас свои есть ни чуть, не хуже. Только кто тебя перевезёт к острову Птица, спящие ушкуйники?
– Милые друзья, обратился я к независимым, – простите незнающих.
И каждый взялся продолжать прерванное дело. Моряки со скёдии – осваивать короба и ушкуи, а на берегу – перетаскивать ушкуйников.
Тучи совсем исчезли, я и не заметил, как и когда. Голубика – путеводной звездой горела впереди, а сбоку добавляла зелени всё ещё поднимающаяся к звёздам Зелёнка. Ушкуи и короба тронулись через пролив, а скёдия плелась самой последней.
Мы вчетвером уселись рядышком, можно было спокойно подремать. Независимые разбудят, когда причалим к берегу острова Птица.
Впереди, в сумраке неровной чёрной полосой на весь горизонт от края до края увеличивался берег острова Птица. Ангур всё чего-то копошился, мешая заснуть, потом, заметив, что мы ещё не спим зашептал, вспоминая, пережитое.
– Как было страшно, да Ивел, – тот кивнул. – Даже в глубине земли, в подвале слышны были истошные крики! Но кто кричал, независимые или ушкуйники, как там узнаешь? Честно признаюсь, я опасался, что ушкуйники всех местных перебьют и уйдут, а нас выпускать из подвала станет некому. И всё! Погибай ни за что. Как вспомню и от страха едва дышу.
– Не вспоминай, – посоветовал отец, – не мучь себя. Вышел же из подвала и все живы! Вот и радуйся. Отдыхай, скоро нам идти всю ночь.