Повесть о Средиводье - страница 46

– И мы, – добавил я, – уже часть вашей Птицы проехали и прошли. Осталось через пролив перебраться.

Рыбаки посочувствовали нам, и один из них вспомнил, что слышал:

– Правитель поселения с Промежуточного утонул.

– Да, – подтвердил другой. – Говорят его молодой ремесленник столкнул с ушкуя на обратном пути. Нарочно или нечаянно неизвестно.

– Странно, – сказал Ивел, – хотя с Промежуточного ехали несколько ушкуев.

– Этот парень, говорили ушкуйники совершенно безалаберный, от него всякого можно ожидать, – вступил в разговор третий рыбак.

– Откуда он не слышали? – спросил Ангур.

– Из какого-то поселения неподалёку от города За холмами, – напомнил четвёртый рыбак.

Мы переглянулись и молчали. От такой нелепицы языки прилипли.

Четверо рыбаков разместили каждого из нас в однодревках. В долблёнку к пятому перенесли некоторые снасти, чтобы удобнее расположиться.

Берег Птицы отодвигался с каждым взмахом весел дальше и дальше, но Промежуточного ещё не видать.

Вокруг нас только вода блестящая и искристая, что глаза слепит, потому что Сияющая спешит к своему высшему пределу и ни одно облачко не прикрывает знойных лучей. Затем начнёт опускаться, чтобы скрыться за Птицей. О, вот и какая-то темнеющая полоска на горизонте. Неужели наш родной остров! Что меня там ожидает?

Смотрю на воду: на блеск и колыхание, на тихих и безобидных рыбёшек в стайках и на порхающую и жужжащую мелкую живность, но что я чувствую затрудняюсь передать. В тайне хотел побывать на острове Большом и удалось, что очень радовало, с любопытством отправился на Птицу и не жалею. Хотел ли домой? Но там же ждёт мать и сестра и мне хочется к ним. А теперь мне грустно и почти обидно. Кто и зачем придумал…

Всё: в поселении, в городе, да и в Троеуделье воспринимал, как должное, хотя и слышал, что за пределами живут иначе. Казалось, что это так далеко и недостижимо для большинства, да нас вовсе и не касается. Оказывается, не так уж и далеко, и может коснуться каждого, кому выпадет…

Жаль Ватаса, хотя, признаюсь раньше не особо о нём думал и обращал внимание, когда надо было исполнять какие-нибудь указания. Мне вспомнился человек на похоронах, возле которого крутился распорядитель после того как Ватас горестно рыдал возле покойного…

Неужели они решили обвинить меня, чтобы избавиться. Но, кто я такой и что особо видел… Допустим Тита отравили, вернее тут и допускать нечего, приметы явные. Зачем скрывают? Вот никогда не подумал бы, что ушкуйники кого-то могут испугаться. А скрытность говорит именно об этом. Ой, тогда они беднягу Ватаса убили и сбросили в пролив! Ватас же столько лет никому и ничего не говорил, чего теперь бояться? А его горестный вид можно было объяснить как-нибудь, наверняка смогли бы придумать причину. Какая необходимость лишать жизни? Или он сам, случайно утонул и решили воспользоваться случаем, чтобы и от меня избавиться, раз я увидел, что не полагалось никому вне семьи…