– Так он там один с высшим образованием, у остальных техникум и все, – объяснил тот.
– Представляю себе, какие у Батюшкина и Назарова теперь отношения, пусть даже и только рабочие, – покачал головой Гуров.
– Отношения неважные, – согласился охранник. – Но работа – есть работа.
– Ладно! Тогда я, прежде чем с детьми говорить, с ним побеседую, это мне все-таки привычнее, – сказал Лев.
– Да и безопаснее так будет, – добавил охранник.
Когда они приземлились возле поселка, Гуров попросил:
– Мужики, а посмотрите-ка вы все и здесь, и вокруг, нет ли поблизости еще одной подходящей посадочной площадки – детей-то сюда именно на вертолете доставили. Слабо я, конечно, на это надеюсь – времени-то много прошло, но чем черт не шутит? Вдруг там какие-нибудь следы остались? Окурки, обертки, другой мусор.
Ерофей и один из телохранителей обещали поискать, а Гуров и второй охранник пошли в поселок, где легко нашли дом Батюшкина. На их стук первой откликнулась, естественно, собака, а через некоторое время калитка открылась, и Гуров забыл, зачем вообще пришел, – перед ним в накинутом на плечи поверх платья пуховом платке стояла женщина нереальной, сказочной красоты, которую раньше он видел только на картинах Ильи Глазунова. И то, что она была уже немолода, совсем не портило впечатления. Должно быть, она уже привыкла к тому, как на нее реагируют люди. Подождав немного в надежде, что незнакомцы очнутся и скажут, зачем пришли, она спросила сама:
– Что вам надо?
Ее глубокий, звучный голос вернул Гурова к действительности, и он словно очнулся. Откашлявшись, он объяснил:
– Нам нужен Илья Игнатьевич, он дома?
– Он с утра на прииск уехал, но его срочно в контору вызвали, – сказала она. – Он по дороге туда забежал сказать, что обедать домой зайдет. Ждите его, если хотите, но в дом не приглашаю – пересудов не люблю, а муж – особенно.
– Да мы в гости и не напрашиваемся, – ответил Гуров. – Скажите лучше, где контора находится.
– Идите прямо туда, – она повела подбородком вправо. – Рядом с магазином увидите. – И закрыла калитку еще до того, как они успели хоть слово сказать.
Гуров с телохранителем пошли к конторе, и Лев по дороге заметил:
– Видно, несладко ей приходится, если она с чужими людьми даже поговорить нормально боится, а то соседи увидят и бог знает что наплетут.