При крещении ребенка назвали Матроной в честь преподобной греческой Матроны Константинопольской. Во время крещения священник опустил девочку в купель, и присутствующие увидели над младенцем столб благоухающего дыма. Отец Василий был удивлен: «Много крестил, но такое вижу в первый раз, этот младенец будет свят». И добавил, что Матрона предскажет его кончину. Так и получилось. Однажды девочка сказала матери, что отец Василий умер. Родители побежали в дом священника и узнали, что тот скончался.
На груди девочки от рождения была выпуклость в форме креста. Матрона была не просто слепая, у нее глазные впадины закрывались плотно сомкнутыми веками, как у той белой птицы, что видела ее мать во сне. Дети дразнили ее, стегали крапивой, зная, что она не увидит, кто ее обижает, сажали в яму и наблюдали, как она на ощупь выбиралась. Когда мать называла ее несчастной, Матрона возражала, отвечая, что Богом ей дано большее. Лет с семи близкие стали замечать, что она читает чужие мысли. Она чувствовала приближение опасности, стихийных бедствий. Люди прослышали, что она может исцелить от болезней. К ее избе потянулись телеги с больными из окрестных деревень и из других губерний. Привозили лежачих, и девочка поднимала их на ноги. В благодарность люди оставляли продукты. Когда-то мать не знала, сможет ли ее прокормить. А случилось невероятное: убогая дочка стала кормилицей.
В юности Матрона побывала во многих святых местах России. Встретилась и со святым Иоанном Кронштадтским. По окончании службы он попросил народ расступиться перед четырнадцатилетней девочкой и сказал: «Вот идет моя смена – восьмой столп России». Он провидел служение Матроны русскому народу во времена гонений на Церковь. Когда Матроне исполнилось семнадцать лет, у нее отнялись ноги. До своей кончины еще около пятидесяти лет она не вставала.
Братья Матроны вступили в партию. Во избежание репрессий, грозивших им из-за нее, Матрона в 1925 году переехала в Москву. Стала бездомной странницей, жила по чужим углам, а когда это становилось опасно, уходила куда глаза глядят, жила по подвалам. Некоторые места покидала точно накануне прихода милиции, спасая от репрессий не только себя, но и приютивших ее. Ее односельчанка Жданова рассказывала: «Я приехала в маленький фанерный домик.