– У нас есть только орловцы и в какой-то мере ахалтекинцы. Нужна новая порода, да с такими данными, чтобы все остальные коннозаводчики позеленели от зависти.
Усадьба находилась неподалеку от старинного городка Суздаль. И время от времени Алена решала, что сельской идиллии с нее достаточно, и отправлялась куда-нибудь в большой мир на недельку, а лучше – на месяцок. За сохранность мужа Алена не волновалась. Муж был старше ее. Он давно перестал интересоваться женским полом, так что Алена уезжала с легким сердцем, прекрасно понимая: никакая соперница ей не страшна. Ее толстячок останется с женой до самого конца.
Иногда Алена отправлялась в Италию или колесила по Европе. Приходила охота – летела на курорт. Одним словом, наслаждалась жизнью на полную катушку. Но хотя бы раз в год она обязательно заглядывала к Инге в Питер. И увидев на пороге своей квартиры подругу, Инга мигом догадалась, кто подослал ей дорогущего адвоката, у которого одно только имя тянуло на сотни две долларов.
– Аленка! – радостно взвизгнув, кинулась она на шею к подруге.
– Инга!
Женщины крепко обнялись. Затем Алена критически оглядела Ингу и заявила:
– А для арестантки ты удивительно хорошо выглядишь!
– Откуда ты узнала, что я в беде?
– Твои соседи живописали мне, как тебя уводили в наручниках, всю избитую и с узелком под мышкой.
– Никто меня не бил! – возмутилась Инга. – Обращались согласно процессуальному кодексу. Строго, но справедливо.
– Да? – изогнула соболиную бровь Алена. – Рада это слышать. Выходит, переименование в полицию помогло?
Инга не отвечала. Она просто любовалась своей лучшей подругой. Алена всегда была хороша собой. И годы красоты в ней ничуть не убавили. Но кроме красоты была в Алене еще какая-то скрытая сила, какая-то необъяснимая мощь, до поры томящаяся в глубине, непонятая и непознанная.
Не обращая внимания на взгляд подруги, Алена спросила:
– Кстати, зачем ты расстроила Блумберга?
– Я его не…
– Он вернулся от тебя весь несчастный. Звонил мне почти в слезах. Я его таким никогда не видела.
– И что он сказал?
– Велел мне немедленно ехать к тебе и морально поддержать. А от себя велел передать, что не верит в твою вину. И немедленно начинает готовить бумаги для суда.
– Ох, только не суд! – воскликнула Инга. – Страшно не хочу идти в суд!
– Не волнуйся. У Блумберга даже отъявленные рецидивисты выглядят сущими ангелами. Тяжелое детство, трудная юность, плюс дурная наследственность и врожденный дефект развития психики. И оп-ля! Судьи обливаются слезами умиления, отправляя убийцу не к стенке, а в больницу, где ему будет обеспечен надлежащий уход и лечение.