Мы вошли в гостиную и снова растопили камин, потому что продрогли от холода. Мы оба молчали, но думали, что на следующей неделе станет гораздо холоднее, а нам наверняка придется спать под открытым небом, пока мы не найдем себе другое жилье. Через какое-то время вернулся Фитиль с собакой и четырьмя банками пива. А еще он принес упаковку сосисок, которые решил поджарить на лопате вместо сковородки.
Сосиски пахли восхитительно. Жир шипел и капал в пламя, и его языки, красные и желтые, взметались вверх. Стало очень уютно, и нам было хорошо. Когда сосиски поджарились, стали хрустящими и темно-коричневыми, Фитиль предложил их нам. Можно как угодно относиться к Фитилю, но одного у него не отнимешь: он парень добрый и всегда делится. Нев от сосисок отказался, потому что он не ест мяса, а я отказалась из-за того, что бобы, которыми нас угостили, уже давали о себе знать. И потом, я была уверена, что Фитиль, скорее всего, с самого утра ничего не ел.
Часть сосисок Фитиль отделил для пса и положил их на каминную полку, чтобы остыли. Потом он спросил:
– Как вы думаете, Терри будет есть сосиски, когда вернется?
– С чего ты так о ней печешься? – ответила я. – Ей-то на нас наплевать! – Мои слова отражали мои тогдашние чувства. Терри все-таки была одной из нас, хотя и не нравилась мне. Если бы в то утро я с ней не поссорилась, я бы, наверное, предложила оставить ей еды.
Но в ту ночь она не вернулась – во всяком случае, мы думали, что она не вернулась. Мы ее не видели.
Терри не объявилась и на следующее утро, и Фитиль предположил, что она подалась в бега, как Деклан.
– Нашла себе другое жилье, – сказал он. – Нас бросила, а сама куда-нибудь переселилась. После того как к нам приходили из муниципалитета, ее винить трудно. Наверное, здесь оставаться уже бессмысленно.
Формально Фитиль был прав, и мы понимали, что наши дни здесь сочтены, но его слова не добавили нам радости. И все же мы испытали облегчение, решив, что Терри уже не вернется. Одной заботой меньше!
Нев предложил осмотреть ее комнату и проверить, на месте ли ее пожитки. Если комната пуста, тем лучше. Тогда о Терри можно забыть.
Мы дружно потащились на второй этаж. Пес не отставал от нас. Несмотря на кривые лапы, он отлично умел бегать вверх-вниз по лестнице.
Но у двери комнаты, в которой жила Терри, пес повел себя странно. Его ухо, обычно стоявшее торчком, прижалось к голове, как второе; он припал к земле и стал издавать странные звуки, отдаленно напоминающие жалобный вой.