Вскоре она поймет, что он совсем не тот мужчина, которого могут разжалобить слезы. Слезы для него ровным счетом ничего не значили.
– Я не собиралась сбегать с собственной свадьбы. Мне просто хотелось побыть наедине с собой. – Она оправдывалась, теребя кольцо с огромным бриллиантом-солитером на изящном пальце.
– Боюсь, время поджимает.
Опустошение, мелькнувшее в ее глазах, поразило бы многих. Но не его. Он смотрел на нее с презрением. Он видел слишком многое в этом мире, чтобы поверить слезам избалованной девчонки, сожалевшей о свадьбе с невероятно богатым членом королевской семьи.
– Мне так и не довелось посмотреть Эйфелеву башню, – пролепетала она.
– Что?
– Мне так и не довелось посмотреть Эйфелеву башню. Я села на поезд в Италии и приехала в Париж только сегодня вечером. Я бы не стала выходить ночью одна.
– Вы никогда раньше не видели Эйфелеву башню?
Она залилась румянцем:
– Видеть ее, сидя в кортеже, и видеть, стоя рядом, – это две очень разные вещи.
– Вы не в отпуске, а я не гид. Мы едем обратно в Умарах, и чем скорее, тем лучше.
– Пожалуйста, только позвольте мне увидеть Эйфелеву башню.
Ему не доставило бы особого труда выполнить такую простую просьбу.
– Утром. Даю слово, что мы остановимся у башни на пути в аэропорт. Но сейчас вы должны пойти со мной, без криков и пинков.
– И вы сдержите слово?
– Раскрою еще одну тайну о себе, принцесса, – я далеко не любезный человек и не совсем приятный собеседник, но я держу свое слово. Всегда. Это дело чести.
– И понятие чести для вас очень важно, не так ли?
– Честь – это то, что никто и никогда не сможет отобрать.
– Буду считать, что это значит «да», – резюмировала она. – А если я с вами не пойду?..
– Вы пойдете со мной. Будете пинаться и кричать – не будет никакой экскурсии.
– Что ж, полагаю, мой выбор весьма ограничен, – ответила Изабелла, прикусив нижнюю губу.
– У вас только один выход.
Она посмотрела на него с негодованием, плечи смиренно опустились. Она отвела глаза, словно не хотела, чтобы он видел, как ей больно.
– Мне нужно собрать вещи. Я только что разобрала чемоданы. – Она стояла неподвижно, словно приклеенная к месту, такая грустная, такая молоденькая.
– Я не буду делать это за вас, – добавил он язвительно.
Ее глаза раскрылись от удивления, и на щеках выступил нежный румянец.
– Простите. Вы работаете на Хассана, и я думала, что…