Мы дружно обернулись и уставились на очаровательную маленькую леди, одетую в нарядное, явно дорогое платье, независимо вышагивающую по аллее с огромной куклой в руках. Сзади, едва успевая за воспитанницей, прихрамывая шла высокая худощавая и прямая как палка пожилая женщина в очках. Я заметила, что няня несколько раз пыталась направить свою воспитанницу в гущу ребят у фонтана, но та упрямо шагала в одной ей понятном направлении. Достигнув небольшой лужайки вдали от ребят и лавочек, малышка опустила на траву куклу и начала что-то говорить няне, хмуря лобик и размахивая ручонками.
– Вот уж никогда бы не подумала, что дети в российских детских домах живут настолько шикарно. Одеваются в такие платья и гулять ходят в парк в сопровождении индивидуальной воспитательницы. – Меня, всю жизнь больше всего на свете боявшуюся приютов и детских домов, это открытие и правда порядком поразило. – Пожалуй, не в каждой даже состоятельной семье могут позволить себе такое…
– Конечно, – принужденно хохотнул Сергей. – Малышку и нарядили и привели сюда специально, чтобы в грязь лицом перед будущим родителем не ударить… А вообще ведь это не совсем обычный приют, как ты себе это представляешь. Этот дом совсем особенный. В него попадают не обычные подкидыши с улицы. И взять оттуда ребенка ох как не просто… Это так называемый платный детский дом.
– Платный?! – еще больше поразилась я. – Совсем ты меня запутал, Сергей. Ну кто, скажи на милость, может платить за несчастных сирот? Ты что, не понимаешь, они и называются сиротами именно потому, что у них никого, абсолютно никого нет на всем белом свете. – Я слегка погрустнела, вспомнив свое собственное несчастье. – Если даже вдруг у малышей находятся родственники, да еще такие, что могут платить за шикарное содержание и игрушки, то не проще ли им взять ребенка себе…
– Не смеши, – отозвался напряженно молчавший до этого Жора. – Конечно, платить, особенно если бабок навалом, намного проще, чем брать неизвестно откуда взявшегося подкидыша и взваливать на свои плечи заботы о нем… Но тут дело совсем не в этом. За этих сирот никто не платит, вернее, платит, но один человек – хозяин приюта.
– Он что, такой добрый и отзывчивый человек, что не может пройти мимо несчастных, обиженных судьбой деток? – Я никак не могла понять, что имеет в виду Жорж.