– Быстро вздрогнул, пока никто не видит.
– Благодетель! – Леха в одно мгновение опустошил емкость и благодарно посмотрел на Валентина. – У тебя серьезно есть дополнительные данные?
– Ага. Введи в общие расклады одну святую и ее секьюрити.
– Точнее. Кто такие?
– Глафира Рамодановская и старец Серафим Сварожский. Предположительно оба староверы. Точных данных ни о том, ни о другом нет.
– Понял. – Пальцы Алексея отстучали шуструю дробь по клавиатуре. – А правда, что в тебе течет вампирья кровь?
– Правда. Но это страшная тайна, и мне придется теперь тебя загрызть.
– Не надо меня грызть. Я хороший.
– Поверю на слово.
– А правда, что ты…
– Загрызу!
– …с самим Тором скорешился?
– Работай, салабон!
– Работаю. Вот твой старец. – На экране компьютера появилось изображение седобородого мужчины лет семидесяти, рядом с которым стояла маленькая девочка в монашеском одеянии. Снимок был сделан каким-то репортером, когда они входили в больницу. – А это, как я понимаю, и есть Глафира Рамодановская. Хороший снимок. Вполне пригоден для идентификации. – Алексей запустил программу. На экране замелькали незнакомые лица, напоминающие чертами лица Серафима Сварожского. – Нет, так дело не пойдет. Надо сократить круг поиска. Уголовщину побоку. Нацелимся на католичество и православие, – ввел дополнительные данные программист, и компьютер тут же выдал изображение юноши лет двадцати в монашеской рясе. – Вот это другое дело! Я ж говорил: сработает! Он. Точно он. Тут он, конечно, помоложе лет на пятьдесят, но черты лица один в один. Все характерные точки совпадают. Мою программу не обманешь!
– И что это за кадр?
– Сам читай. Кузнецов Николай Максимович. 1944 года рождения. Принципиально не вступал ни в пионеры, ни в комсомол, за что тут же был взят на заметку соответствующими органами. В те времена с этим было строго. В 1962 году поступил в духовную семинарию, чем привлек к себе еще большее внимание этих самых органов. Потому его фотка и красуется в архивах КГБ. В семинарии проучился всего два курса. То ли его оттуда за что-то вышибли, то ли сам ушел, про то история умалчивает. Данных на эту тему в его досье нет.
– Вот почему отец Никодим по своим каналам его найти не мог! – сообразил Валентин. – Он не был рукоположен. Что дальше?
– Дальше его следы теряются.
– Совсем теряются?