Мы прекрасно понимали друг друга, чему в немалой степени способствовали ясные и четкие формулировки, которыми оперировал мой собеседник. Единственное, чего голландский политик никак не мог понять – это то, как можно существовать 24 часа в сутки в сопровождении телохранителей (решение об охране всех израильских министров было принято в 2001 году, после того, как министр Рехавам Зеэви был застрелен в иерусалимской гостинице палестинским террористом). Выходя из моего офиса, депутат обернулся и спросил: «Разве не ужасно жить таким образом?
Через неделю я прочитал в газете, что мой гость, а вернее, гостья – депутат голландского парламента Аян Хирси Али вернулась в Голландию и почти немедленно «ушла в подполье»: режиссер Тео Ван Гог, с которым она сделала фильм, критикующий отношение ислама к женщинам, был убит на улице Амстердама мусульманским фанатиком. В него выстрелили восемь раз, перерезали горло и прикололи к телу записку, которая предупреждала, что Аян Хирси Али будет следующей на очереди. Хирси Али была спрятана в безопасном месте, ее полностью изолировали, лишив всякой связи с внешним миром. Через год, во время следующей нашей встречи, она находилась под намного более жесткой охраной, чем я. Вскоре после этого из-за несоблюдения некоторых формальностей, связанных с оформлением ее запроса о предоставлении голландского гражданства, Хирси Али этого гражданства лишили, и ей пришлось уехать в Соединенные Штаты, где она остается под постоянной охраной и сейчас, когда я пишу данную книгу.
Дело Хирси Али – еще одно свидетельство того фанатизма, который докатился до самого сердца просвещенной Европы. Каким образом европейские столицы превратились в театр военных действий для экстремистов, какое значение имеет эта конфронтация для борьбы между демократией и identity?
Старый континент находится в центре захлестывающего его шторма, его раздирают противоположные потоки и течения. Реакция на кровавые войны и колониализм – неотъемлемую часть европейской истории – привела к тому, что сегодняшняя Европа стыдится своего прошлого и теряет свою identity. Желание исправить историю привело ее к идее чистой, стерильной демократии, лишенной каких бы то ни было национальных или религиозных составляющих, считающихся основным источником войн и конфликтов. Одновременно Европу захлестывают огромные волны иммигрантов, прибывших сюда в качестве дешевой рабочей силы. В отличие от либерально-демократических европейцев, люди эти обладают сильнейшей религиозной и национальной identity, имеющей мало общего с классическими европейскими ценностями. Европа стала ареной острейшего конфликта, где сталкиваются две антагонистические группы: одна из них представляет демократию без identity, а вторая – identity без демократии.