11
Маккол открыл глаза, проклиная себя за то, что вчера так сильно напился. Яркое солнце ослепило его. Он лежал на деревянном кресте лицом вниз. Его руки, ноги и шея были привязаны к кресту. Рядом с ним стоял Джаруд, щедро поливая его голову холодной водой, заставляя очнуться.
– Что происходит?! – Маккол попытался освободиться от пут.
– Успокойся, – Джаруд похлопал его по щеке. – Девочки тоже хотят поиграть.
Две женщины, две ошибки анатомии, подошли к нему.
– Твоя спина, ковбой, – сказала одна из них, разглядывая большую татуировку на его коже.
– Джонни рассказывал нам о ней, – сказала та, у которой было три груди. – Она нравилась ему. Ты знаешь?
– Какого черта! – Маккол снова попытался освободиться.
– Нам нужен только рисунок. На память. А потом, возможно, ты станешь одним из нас.
Джаруд освободил Макколу левую руку и вложил в нее нож.
– Когда боль будет невозможно терпеть, убей себя, – сказал он, приставив острие к его груди.
Маккол ничего не мог сделать. Только ждать, сжимая в мокрой ладони рукоять ножа.
– Пожалуйста, – взмолился он, пытаясь отыскать в толпе сочувствующих, но их не было. – Кэрис!
Ее взгляд был холодным. Таким же, как и глаза остальных женщин деревни. Тарлона была в каждой из них. И каждая из них была в Тарлоне. На их лицах не дрогнул ни один мускул. Мольбы Маккола не разжалобили их. Он был один. Он был чужак. Его крик утонул где-то в болотах. Дрожащая рука так и не смогла вонзить нож в собственное сердце. Даже когда с его спины срезали часть кожи, даже когда мухи отложили в его плоть личинки, а москиты принялись сосать из него кровь, – он не смог лишить себя жизни.
Несколько дней он лежал привязанный к кресту где-то среди болот и надеялся на спасение. А личинок, облюбовавших его свежую плоть, становилось все больше.
1
Она не думала, что идет в будущее, не верила, что, когда откроет глаза, увидит крылатых ангелов, она просто шла в темноту, перешагивая через грань, за которой нет ничего. Сделанная петля как нельзя лучше сдавила шею, в ушах загудело. Ступни вытянулись в поисках опоры. Она сжала кулаки, слюна заструилась по подбородку. Темные круги застлали глаза. Тело еще раз судорожно дернулось и обмякло.
2
Она умерла. Ушла из мира, где не могла больше оставаться. Открыла дверь и вырвалась на свободу, пусть даже такой ценой… Но свобода была недолгой. Она поняла, что возвращается, вновь ощутив тяжесть век и боль в горле. Прорвавшийся сквозь ноздри воздух разодрал слипшиеся легкие. Приступ рвоты сдавил желудок. Тронутая гниением пища, поглощенная до смерти, зловонными кусками вырвалась наружу. Налитый кровью взгляд уперся в канализационный свод. Где-то далеко гудели очистительные сооружения. Где-то там фильтровались испражнения тысяч людей. Не рай и не ад. Всего лишь мир, из которого она хотела уйти.