– Чарлин хорошенькая?
– Я думаю, что да. Она родила Эрвину десятерых детей, а значит, угодила ему.
Хоуп была не согласна с такой шкалой женского успеха у мужчин, но понимала, что Фейт нужно время, чтобы понять и приспособиться.
– Он проводил с Айлой Джейн и Чарлин много времени?
– Мало, и со своими детьми тоже. Когда он переселил меня в тот старый дом на Фронт-стрит…
– Только не говори, что в тот желтый и огромный, – перебила ее Хоуп. – Мы считали, что в нем водятся привидения, помнишь? Мы подзадоривали друг друга нажать на звонок и потом сломя голову убегали прочь.
– В то время в доме жили Андерсоны, и мать сестры Андерсон, леди Берд, часами сидела на чердаке в кресле-качалке.
– Мне казалось, она умерла.
– О да, а ее сын был отлучен от церкви за кражу с продуктового склада. Таким образом Эрвин и получил этот дом.
– И вы там жили?
– Последние несколько месяцев. Когда он поселил меня с Айлой Джейн, я поняла, что он списал меня со счетов.
Хоуп стала рыться в застекленном буфете в поисках двух кружек.
– И ты считаешь, что это из-за ребенка? Ты говорила о том, что твоя беременность сделала тебя для него «непривлекательной».
– Он утверждает, что хочет дать мне немного покоя, поскольку беременность может доставлять неудобства. Это не в стиле Эрвина. Я знаю, что он просто мной не интересуется.
– Ты это серьезно?
– Наверное, сейчас он просто отвлекся на свадьбу с Рэйчел. – Фейт опустилась на табурет у кухонного стола.
Миллион резких слов об Эрвине уже готов был сорваться с губ Хоуп, но она не озвучила ни одного. Поставив чашки на стол, сказала:
– Я подумала, что нам с тобой не помешает выпить по чашечке горячего какао, перед тем как идти спать.
Фейт покачала головой:
– Я не хочу, спасибо. Я слишком устала. И единственное, чего я хочу, – это лечь в постель.
Хоуп убрала чашки, втайне благодарная сестре за отказ. Она сама едва не падала от усталости.
– Твоя комната в конце холла, – сказала она и пошла по дому, включая везде свет. Ее сандалии громко щелкали по полу. Остановившись в первой комнате справа, что была расцвечена розовым и желтым оттенками и украшена баттенбургским ленточным кружевом, она поманила Фейт внутрь.
– Красиво, – сказала Фейт, остановившись у изножья кровати и оглядывая комнату.
– Располагайся, а я пока найду тебе ночную рубашку и зубную щетку, – сказала Хоуп от двери. – Завтра мы пройдемся по магазинам и купим тебе одежду и туалетные принадлежности.