– Ты такой прекрасный дизайнер, – частенько говорила ее мать. – Что здесь происходит?
Растения в разноцветных горшках цвели на каждом подоконнике – не редкие тропические растения, которые выражают вкус и искушенность, но бостонские папоротники и африканские фиалки, герани и примулы. Задний дворик, окруженный крошечным патио с флагами, был таким же, в конфетных цветах, освещающих каменную защищенность всех трех сторон. Иногда она сидела там и фантазировала, что шум машин – это звуки реки, что она живет в местечке, где есть комната для ее пианино и ее любимых вещей, в окружении зеленых деревьев и открытого пространства. Пока ее отношения с Рэндом развивались, в картинку вплетались дети, смеющиеся в ее воображении. Трое или четверо, во всяком случае. Так много мечтаний, думала она. Правильная мечта, но не тот парень.
Ее отец и Эрл заспорили и перешли в не слишком удобный кабинет для выпивки.
– Что будем пить? – спросил Эрл.
– Кампари с содовой, – сказал ее отец. – Со льдом.
– Я говорил с Оливией.
– У нее все то же самое.
Ее отец поднял локоть, он выглядел молодым и озорным, и Оливия была благодарна ему за то, что он не сентиментален. Если бы он сейчас предложил ей сочувствие, она могла бы просто растаять. Она кивнула, заставив себя улыбнуться мужчинам, затем оглядела квартиру. Если все сегодня пошло не так, то это еще мягко сказано. Она смотрела на свою квартиру новыми глазами и чувствовала одновременно сладость и горечь, потому что вскоре она собиралась переехать отсюда, планируя будущее с Рэндом Уитни. Вместо этого она видела место, где она, вероятно, будет жить вечно, превращаясь в старую деву.
Оливия и ее отец уселись за столиком у окна, выходящего в сад, и пили их аперитивы. Эрл умудрился подать им поднос с закусками.
У Оливии не было аппетита. Она чувствовала себя, словно выжила в каком-то бедствии, она была потрясена и разбита, пересчитывая свои раны.
– Я идиотка, – сказала она, и лед звякнул в ее стакане, который она поставила на железный столик.
– Ты солнышко. Как там его зовут, он первоклассный болван, – возразил ее отец.
Она закрыла глаза.
– Боже, почему я делаю это с собой?
– Потому что ты… – Всегда осторожно подбирая слова, ее отец замолчал, чтобы употребить нужное.
– Неудачница три раза, – подсказала Оливия.
– Я собирался сказать, что ты безнадежно романтична. – Он нежно улыбнулся ей.