– Десять, десять, десять, – лихорадочно повторяла сидевшая рядом женщина. Она выглядела худой и изможденной, а ее платье было модным лет двадцать тому назад. Вероятно, в те времена она была еще хороша собой. Теперь черты ее лица несли на себе тяжелый отпечаток времени, но она улыбнулась Джесси. И Джесси улыбнулась ей в ответ.
– Ну, давай же, – сказал кто-то еще, – просто бросай.
Так она и сделала. К ее ужасу, кости упали на пол.
– Все в порядке, это же игра, – послышался низкий, приятный мужской голос.
Джесси подняла голову. Мужчина, сказавший это, стоял неподалеку от нее. Она еще раньше обратила на него внимание. Он был из тех людей, кого трудно не заметить. Его нельзя было назвать красавцем в привычном значении этого слова, и он точно не был смазливым мальчиком. Но этот мужчина обращал на себя внимание. Высокий и широкоплечий, он в одно и то же время умудрялся выглядеть непосредственно и элегантно и держался с большим достоинством.
Джесси улыбнулась ему. Он не был пьян; с того момента, как она заметила его за столом, он все время потягивал один и тот же коктейль. Джесси была высокой девушкой, к тому же обута в туфли на шпильках, но все равно он был на несколько дюймов выше ее. Его глаза были такими темными, что даже несправедливо было бы назвать их карими. Черные как смоль волосы и резко очерченные скулы заставили ее подумать, что среди его предков, причем не таких уж и далеких, были коренные американцы. Он прекрасно смотрелся в белой в тонкую полоску рубашке с открытым воротом, великолепно скроенном пиджаке и черных джинсах. Он не рисковал большими деньгами, но играл так, словно знал об игре больше остальных. С тех пор как Джесси заметила его, он все время играл одними и теми же фишками. И казалось, что он следил не только за кубиками.
Незнакомец поднял стакан и посмотрел поверх него на крупье, который раскладывал фишки достоинством в двести долларов.
– Ставлю на десятку за себя и за бросающего, – сказал он.
– Вам не нужно… – начала было Джесси.
– Джесси, милая, бросай уже, – взмолился Кут, затем повернулся к крупье и сам взял еще две фишки. – Ставлю деньги на эту юную леди. На десятку для меня и для нее, пожалуйста.
Фишки легли на стол.
Еще несколько человек поставили свои фишки на десятку, многие из них были поставлены за нее, и она почувствовала, что лицо ее заливается краской.