Я натянула поводья. Учитель подошел,
коснулся рукой моего колена. Сухое тепло пробилось сквозь тонкую
штанину.
– Я отвечу на твой последний
вопрос, Вольха. Видишь ли, существуют проблемы, для разрешения
которых малопригодна грубая сила. Никто не спорит, у меня было бы
гораздо спокойнее на душе, если бы ты была отменной воительницей и
профессиональной магичкой. Но в нашем случае это не имеет никакого
значения, да и погибшим мало помогли знания и опыт. Ведь самый
страшный и коварный монстр всех времен и народов – это… слухи. С
ним‑то тебе и суждено сразиться. Я посылаю тебя как самую
непредвзятую адептку. Ты никогда не слушаешь старших, не веришь
сплетням и наговорам; чтобы тебя убедить, нужно подсунуть правду
тебе под нос, дать ее пощупать и понюхать, а уж потом ты никому не
позволишь сбить себя с толку. Ты не мягкая глина, тебя не вылепишь
по своему образу и подобию, и не податливый воск, на котором
пропечатываются чужие слова и мысли. У тебя всегда есть свое
мнение. Оно мне и нужно. Я хочу знать правду. Правду о том, что
происходит в Догеве. Я хочу услышать ее от тебя.
– Я постараюсь, Учитель.
– Не перестарайся. И запомни –
если ты не вернешься, начнется война.
Размечтался. Я вернусь.
Глава 2
Я недолго наслаждалась прохладной
тишиной елового бора. Деревья поредели, тропинка обозначилась четче
и влилась в широкую дорогу, опоясывающую дно пиалы. В поле за
дорогой пасся стреноженный сивый жеребец. Вампир тихонько,
мелодично свистнул, и жеребец поскакал в нашу сторону, грузно
подбрасывая спутанные передние ноги. Ромашка насторожила уши.
Вампир потрепал жеребца по загривку, снял путы и легко вскочил в
седло. Я приподнялась на стременах. Догева почти сливалась с
горизонтом, до нее оставалось минут двадцать легкого галопа. Вокруг
же – поле, раздольное, черноземное, на отдельных участках трава
выше пояса, попадаются и тщательно выкошенные полосы, и следы
потравы скотом. Вдалеке двигалась, извиваясь, черно‑бело‑рыжая
лента – коровы, идущие с водопоя.
Вампир не оставил мне времени на
шпионаж. Тряхнув поводьями, он послал коня в галоп. Мне пришлось
последовать его примеру, хотя хуже Ромашкиного галопа только гонки
на телегах с квадратными колесами.
Проскакав около четверти версты по
дороге, кольцующей долину, мы резко свернули вправо. Теперь город
лежал прямо перед нами, казалось – рукой подать, но расстояние
оказалось обманчивым – прошло не меньше получаса, Ромашка потемнела
от пота и пожелтела от пыли, а Догева приблизилась на самую
малость. Вдоль дороги потянулись домики. Они располагались на
довольно большом расстоянии друг от друга, не то что в человеческих
городах, где между иными лачугами едва протиснешься боком. За
домиками – все те же поля, аккуратные сараюшки, сады – яблоневые и
вишневые, маленькие разноцветные клочки огородов. И никаких
заборов. Нет даже выраженной границы между соседними участками. О
многом хотелось расспросить, но мой провожатый за всю дорогу ни
разу не оглянулся. Тем не менее, когда Ромашка сбивалась с шага и
отставала, он тоже придерживал жеребца. Изредка мелькали в полях
занятые прополкой жители да угрюмо убирались с дороги крупные
поджарые псы серовато‑песочного окраса. Ни один не гавкнул, не
погнался за лошадью, однако та заметно нервничала и подозрительно
косилась на клыкастых зверюг, спокойно пережидавших на обочине.