— Да, неплохо получилось, — не без доли самодовольства улыбнулся
Цвигун. — Хотя, вся эта публика была нам давно известна. Их можно
было подмести в одну ночь. Что мы и сделали. Это Андропов их берег
зачем-то, теперь-то ясно зачем. Кстати, мы брали в основном
прозападных либералов, сторонников иного понимания социализма не
трогали, с ними будет отдельная работа.
— Ну и как эти любители «западных ценностей»? — спросил
Машеров.
— Поначалу держались нагло. Привыкли к душеспасительным беседам
при Андропове и к тому, что после визга на Западе их отпускают. Но
когда до них дошло, что времена Андропова и Брежнева кончились, что
на Запад теперь всем плевать, а их ждет тридцатник, да не в
Мордовии и даже не на Колыме, а в лагерях у наших азиатских друзей
— в Корее, Лаосе, Вьетнаме и никакие «эмнести интернешенелы» и
прочие «хьюман райтс вотчи» их не спасут — сразу скисли. Все как
один подписали отказ от гражданства и в ближайшие дни отправятся на
свой любимый Запад. Воздух чище станет. Таким же макаром зачищаем
националистов в республиках. Правда, — Цвигун развел руками. — С
этими сложнее, слишком уж много у них покровителей среди местной
власти. Особенно это заметно в Таджикистане, Узбекистане,
Прибалтике, Грузии, Азербайджане, Чечено-Ингушетии с Дагестаном и
на Украине. Причем не только Западной.
Все посмотрели на Щербицкого.
— Да знаю я! — махнул рукой первый секретарь ЦК КП УССР. —
Мне уж присылали записки по этим делам. Упустили мы этот вопрос,
что там говорить! Тут и кукурузник руку приложил, и Кириченко с
Шелестом... Да и я, грешен, раньше думал, что это правильно, по
Ленину — развитие национальностей, языков... Как там Ильич писал
про национальную политику и уступки угнетенным нациям... «Лучше
пересолить, чем недосолить». Вот и пересолили, так что теперь жрать
нельзя! Я ведь иной раз спать не могу, в голову всякие мысли лезут.
Цветущая республика, весь народ столько пахал, отстраивая после
войны, и за каких-то четверть века так все, извините,
просрать, разворовать, по ветру пустить!
Щербицкий яростно треснул кулаком по столу:
— Фашисты во Львове, в Киеве, в Одессе, Днепропетровске,
Харькове! Бандеру, Шухевича и прочую мразь «героями» объявляют!
Нет, не за это мы воевали! Я теперь, пока силы есть, эту погань
выжигать буду! До конца, чтобы и на племя не осталось!