Я пожимал плечами. Скорее всего, накинут срок как «саморубу». И
ведь виной тому во многом не только тяжелые условия работы, но и
эти самые уголовники, заставлявшие его ночи напролет изображать
напольные часы.
Что, надо было заступиться? Ага, вот это в уголовной среде самое
распоследнее дело. Здесь действует неписанное правило – каждый
отвечает за себя. Если ты, конечно, не вор в законе, как Туз. Ещё в
той жизни знакомый рассказывал, что, проявив жалость к сокамернику,
можно нарваться на серьезные неприятности и необходимость отвечать
перед смотрящим или сходняком. Поэтому я и не рыпался. Если бы
дошло до открытого столкновения, этих, жрущих и пьющих в своем
блатном углу, я бы, скорее всего, раскидал. Хоть и отощал за время
отсидки, но в общем-то физические кондиции при мне, не говоря уже о
технике. Однако потом настало бы время кровной мести, и
рассчитывать на помощь политических было глупо. Эти словно
безмолвные рабы на галерах, готовы по команде идти на заклание,
себя-то защитить не в состоянии.
Моя задача – продержаться весь отпущенный мне здесь срок, а если
повезет – выйду на свободу раньше по какой-нибудь амнистии или за
примерное поведение. А может быть, и не повезет, и вообще здесь
сгнию. Но с таким настроение тут делать нечего. Такие вот
депрессивные первым делом откидывают коньки.
А вообще грела мысль о побеге. Как покинуть пределы лагеря? Да
очень просто – примкнуть к команде «нефтяников». Но я умом понимал,
что такая затея обречена на провал. Куда бежать, если вокруг на
сотни километров замороженная тайга! Не с голоду сдохнешь, так
замерзнешь. А ещё, слышал, местные оленеводы или кто они там
настропалились сдавать властям беглецов за определенную сумму.
Этакие охотники за головами, ковбои недоделанные.
Нет, понятно, если ловят уголовников, им-то самое место в зоне,
а если на рывок пошёл политический, которому невмоготу тянуть срок
по доносу? А тут тебя какой-нибудь охотник берёт на мушку и
конвоирует в ближайшее отделение милиции, километров за пятьдесят,
чтобы сдать с рук на руки и получить вознаграждение. Обидно,
однако.
А между тем как-то незаметно наступил новый, 1938 год. По этому
случаю в лагерном клубе случился праздничный концерт с участием
художественной самодеятельности. Выступали как зеки, так и члены
семей администрации лагеря, а также и вольнонаемные. Клуб был
рассчитан на 300 мест, понятно, всё население ИТЛ сюда бы при всем
желании не поместилось. Однако немалая часть зеков практически
безвылазно пропадала в тайге, осваивая новые месторождения нефти,
угля, радона и прочих полезных ископаемых.