Яков Моисеевич вспомнил про свой утерянный наган, и ему слегка
взгрустнулось. Оружие было именное, с гравировкой: «20 лет органам
ВЧК-ОГПУ». Хорошо если удастся найти окоченевший труп беглеца и
вернуть наган законному владельцу.
— В общем, так, — хлопнул по столу ладонью Ежов. — Даю вам на
всё про всё двое суток. Не найдете его живым или мертвым – пеняйте
на себя. Разжалую к чертовой матери. Ты, Мороз, уже был зеком, тебе
не привыкать. И это ещё в лучшем случае, за такие ошибки вас обоих
и к стенке поставить можно.
Мороз с Лагиным в этот момент почувствовали себя не очень
хорошо, но постарались изобразить готовность сделать всё возможное,
чтобы найти этого проклятого беглеца.
— Всё это время буду жить здесь, мои люди тоже. Самолёт
вызовите, но и мой можно задействовать в поиске. Авиабензин
есть?
— Есть, целая цистерна Б-70, как раз для аэросаней храним.
— Вот и заправите, отправите на поиски кого-нибудь глазастого,
да и сами, если есть желание, слетайте. Если аэросани обнаружите –
не садиться, даже если будет площадка, возвращайтесь за мной. Хочу
лично взять эту гадину. Всё понятно?
— Так точно! — хором гавкнули Мороз и Лагин.
— Лагин, вы свободны, а вы, товарищ Мороз, задержитесь.
Дождавшись, когда за Лагиным закроется дверь, Ежов негромко
поинтересовался у хозяина кабинета, резко перейдя на «ты»:
— Слушай, Мороз, у тебя же наверняка найдется выпить?
— Как не быть, имеется, правда, самогон, но первейшей очистки,
как слеза.
— Давай.
Через пять минут на столе стояла бутыль самогона, и впрямь
кристально чистого, а также нехитрая, но аппетитная закуска в виде
тонких ломтиков сала с розоватыми прожилками, порезанных кружочками
соленых огурчиков, аккуратных, небольших помидоров так же осенней
засолки, нарезанных кольцами пары луковиц и полкраюхи хлеба.
Начальник Ухтпечлага давно уже слышал о пристрастии наркома к
«зеленому змию», и эта просьба удивила его только в первый момент.
При этом сам он выпивал крайне редко, только когда припирала
необходимость, вот и сейчас, судя по всему, было не отмазаться. Но
всёже себе он старался наливать меньше, нежели гостю, впрочем, тот
и не противился.
— Давай выпьем, Мороз, за здоровье товарища Сталина, — сказал
короткий тост Ежов, одним махом опрокидывая в себя граненый
стакан.
Занюхал коркой хлеба, бросил в рот ломтик сала, а тем временем
Яков Моисеевич вновь наполнил его стакан. Следующий тост был за то,
что бы ни одна контрреволюционная гадина не ушла от справедливого
возмездия.