– Как ты думаешь, О’Брайн, разве война – это не грех?! Разве убийство себе подобных ты не считаешь греховным деянием?!
– Джеймс, куда мы, по-твоему, попали? Ты чувствуешь запах фруктов? Я вот нет, навряд ли это райские сады, да это даже на Вальхаллу не похоже. Странно как-то, я чувствую себя как живой, однако я не могу ничего взять в руки. Мне не хочется ни есть, ни пить, могу совсем не дышать. Я делал это по привычке, когда бежал, однако, очутившись в безопасном укрытии, я понял, что все, что поддерживало жизнь там, здесь не нужно. Однако я все же ощущаю боль. Когда я только оказался в этом месте и впервые столкнулся с теми тварями, я даже попытался вступить в кулачный бой с одной из них, в лапах которой был мой друг. Я набросился на нее в порыве гнева с одними только голыми руками, но это не увенчалось успехом. Она просто отбросила меня своей большой когтистой лапой, и я врезался в пулеметное гнездо. Когда-то я думал, что души людей могут пройти через любую преграду. Мне казалось, что души – это сферические шары, заполненные энергией, которая со временем распадается. Но я никак не мог предположить, что мое тело будет пребывать в той же форме, что было при жизни. После мощного удара лапой я почувствовал пронзительную боль, прошедшую импульсом по всему телу, или оболочке, не знаю, как назвать то, из чего я сейчас состою. Хотя это неважно, пусть будет тело, по крайней мере, так кажется, что я еще жив. После того как я оправился, размахивать кулаками мне больше не хотелось, я попытался бежать. Но монстр схватил меня за плечо, боль снова прошла по всему телу, разносясь волной от плеча до пяток, и пока это чудовище держало меня, пронзая своими когтями, все во мне кипело, боль переходила сверху вниз и наоборот. Я уж было подумал, что мне конец! Но вдруг монстр перевел свой взгляд на пухлого француза. Он откинул меня в сторону, словно я обертка от конфеты, и взялся за француза. Он его принялся пожирать очень медленно, и это дало мне время уйти. По пути я встретил боевых товарищей. На тот момент нас было семеро, в итоге теперь в живых только мы с тобой. Знаешь, я тут подумал: если мы чувствуем боль, может быть, и эти твари ее чувствуют? Надо придумать способ, как нам можно будет отбиться от них. Не знаю, как ты, но я без боя не дам себя сожрать.