Катерина снова тряхнула его за плечо:
– Нельзя тебе здесь лежать, прогонят!
– Мне бы в подвал… на свое место, – не поворачиваясь и не меняя позы, ответил он, – да не доберусь я… там спускаться нужно. Сюда еле дополз, через черную дверь.
– Ты же смог почти на четвертый этаж подняться? – удивилась Катька непоследовательности размышлений.
– Наверх ползти легко. На первом, втором нельзя, там в глазок чуть что смотрят, на третьем эта «подписка» Евгения живет, на четвертый тоже нельзя, там стерва Александрова, но она вроде как уехала.
Столь длинная речь далась ему с трудом, это Катька поняла.
– Уехала, – подтвердила Катерина и даже кивнула, хоть он и не мог видеть ее кивков. – Но Евгения каждый вечер проверяет квартиру, сейчас, совсем скоро пойдет! Вставай, тебе надо уходить! – И затрясла его за плечо со всей силы.
– Да не тряси ты меня! – прикрикнул он. – Не могу я встать! А в ментовку мне нельзя!
Он втянул в себя воздух с хрипом и сипением, как в порванный футбольный мяч.
– Что же нам делать? – спросила озадаченно Катька.
– Тебе ничего! Вали отсюда! Сам разберусь!
– Как ты разберешься, если ты встать не можешь? – уточнила любопытная девочка Катя.
– Слушай, иди на хрен! Отстань от меня!
Ни на какой такой загадочный «хрен» Катерина не пошла, а приняла решение иного рода. Странное, непонятно как пробившееся через полную затюканность и безропотную подчиненность.
Первое и самое главное решение в ее жизни, раз и навсегда изменившее всю эту самую ее жизнь, изменившее ее саму, раскрыв настоящую, спрятанную до поры под замком страхов Катерину Воронцову!
Откуда что взялось?!
– Ты сможешь еще по лестнице подняться? Всего пол-этажа? – спросила девочка Катя.
Он медленно, экономя силы и сдерживая боль, повернул голову и посмотрел на нее.
Катька аж пискнула, рассмотрев мальчика – его так сильно избили, что на лице не было живого места, нет, может, оно и было, но все залила уже подсыхающая кровь, только яркие-преяркие голубые глаза зло смотрели на Катьку в упор.
Глаза никогда не сдающегося щенка, волчонка, этот не будет, как Тотошка из клетки, жалостливо-просяще смотреть на людей, этот вцепится зубами в руку своего врага на последнем дыхании, собрав запредельным усилием все силенки для мести!
– А ну вали отсюда, писявка! – совсем по-взрослому громко гаркнул он.