Первый срыв с «больших» денег, и неделя запоя, и снова «ты самый…», и снова раздувание щек, и первые личные вложения, и праздник с друзьями по этому поводу. Три дня застолья – это у тебя. А у меня посуда – плита – посуда. И утро четвертого дня: «Ну, видишь, ты же самый-самый…»
И дефолт… Конечно, твоя паника: все, все пропало! Мои уговоры: ничего не пропало, осталось это, это и это. Все поправим, затянем пояс, поживем у мамы, не будем снимать квартиру, поедим макароны. И цифры по ночам, цифры, а утром – смотри, мы вылезем!
И вылезли, вылезли! Ничего не надо начинать сначала – там подтянули, здесь урезали, опять же после дефолта многие конкуренты отпали – и все, все, прорвались!
И победа, и обороты, и экономия на всем, по большей части на мне.
И вдруг твое «Я крутой!». Да, ты крутой, а я?.. А ты делай теперь так и так, нет – это плохо, лучше, лучше. Это уже не так вкусно, это не вовремя, и вообще, прав всегда только я. И так по нарастающей!
И ночи без сна у темного окна: «Что я не так сделала? Господи, ведь невозможно терпеть!» И все, нет сил, и выбор – либо ложиться без боя и становиться ошметком при «начальнике всей твоей жизни», либо уходить.
И понимание, что выбора-то нет, да никогда и не было.
И конечно же: «Ты решай, но ничего не получишь – все мое».
И букет сирени!
Господи! Но почему, почему сирень?!
Сильно дернуло вагон, и Наталья выскочила из этих мыслей.
«М-да, дорога. Задремала, и все это предательски влезло в голову. Сразу чувство вины – ну кого и в чем я обвиняю! В любом случае это мое решение, и в начале – жить с этим человеком, строить что-то, и в конце – расстаться с ним, построив ему что-то. Я могу тысячу раз говорить себе, что он не виноват. Я могу тысячу раз обвинять себя и сомневаться в правильности решения. Я могу охрипнуть мысленно и горлом, утверждая, что сама, сама виновата, но я обвиняю его и не могу остановиться! Господи! Ну сколько можно ходить по кругу! Все понимая, оставаться там же, где и была?! И какого хрена сирень! А собственно, откуда запах?»
Наталья повернулась лицом к купе. На столике стоял букет сирени в обрезанной бутылке из-под минеральной воды. Она занимала верхнюю полку, и здесь, наверху, запах от цветов был особенно сильным. Рядом с букетом сияла лучезарная улыбка девушки лет семнадцати.