– Но ты же обещала, – напомнила Александра. – Придется идти. Лерке действительно нужна твоя помощь. А посуду я сама помою, чего там посуды-то? Как это ты тогда сказала? А, да – отмазки.
Не ищи отмазки, Славка. Пообещала – делай. Не собираешься делать – не обещай.
– Я знаю… Ладно, пойду, что ж теперь… – Славка еще немножко поскучала и вдруг оживилась: – А кому не нравится мое имя, тот пусть свою дочку рожает и ее табачной фабрикой называет. Да? Ну вот, я Лерке так и скажу. Кося, я твои мокасины надену, ладно? И джинсы. И свитер. Лерка сдохнет. А потом в новом костюме приду, и она опять сдохнет. А при гостях буду называть ее Валерой. И тогда пусть ее Вовка сдохнет. Ну, чего ты сидишь? Снимай штаны скорей, мне уже идти пора, а ты сидишь! Халат пока надень, там в тумбочке халаты теплые… А, да, ты же халаты не любишь! Ну, тогда мой спортивный костюм возьми, если хочешь. Кажется, он в большом шкафу. Или в ванной. Давай, давай, раздевайся, нечего тормозить! Воду не грей, часа через полтора нормальный напор будет, колонку зажжешь – и нуль проблем. А лучше – ну ее, эту посуду, потом помоем, а ты отдыхай себе изо всех сил. В ванне посиди. С Моней поиграй. И не закармливай его, он и так уже жирный, как не знаю кто. Все время что-нибудь выпрашивает – не потому, что голодный, а от жадности. Совсем зверь обнаглел. Его обед – на плите, в желтой кастрюле. Твой обед – в холодильнике. Я грибного супчику наварила, из шампиньонов. Мы ведь любим из шампиньонов, правда? Я тоже пообедать приду. Если успею. Кося! Ну, где ты там?!
Александра все еще сидела за кухонным столом, спокойно допивала чай и с удовольствием прислушивалась к тому, как Славка мечется где-то в глубине дома, стуча ящиками столов, хлопая дверцами шкафов, время от времени что-то роняя и безостановочно говоря. «Летает, как стриж перед дождем», – говорила в таких случаях романтичная Славкина бабуля. «Шарахается, как ошпаренная кошка», – говорила бесцеремонная Славкина мать. «В ее годы мы все вели себя точно так же», – говорила Александра. Врала. Она в Славкины годы вела себя как немая свежезамороженная килька. И терпеть не могла всякие званые вечера. Наверное, это было единственное различие между ней и Славкой.
Славка ввалилась в кухню полуголая и с ворохом каких-то одежек в руках. Недовольно сказала: