И еще на окнах появились шторы. А через неделю я стал курьером.
* * *
Моя новая жизнь абсолютно лишена свободного времени, все рассчитано по минутам, и каждая несет в себе лечебную полезность. Словно бывшего наркомана, меня ведут по четко выстроенному распорядку дня, лишь бы не возникло пустоты, незаполненного пространства, во время которого я мог бы сорваться – задуматься. Все участвуют в насыщении графика моего дня: мама, мой друг Алекс и даже младшая сестренка Тоня. Утро начинается со звонка мамы: «Фима, вставай, не забудь позавтракать, не опоздай на работу». И я встаю, послушно завтракаю, отправляюсь разносить заказные письма. В пять работа заканчивается, я еду гулять с Тоней, потому что вчера она взяла с меня твердое обещание, почти клятву – и это тоже своеобразная тактика с ее стороны. Она понимает, что теперь, когда я здесь, внутри жизни, когда вижу ее страдания, ее беспомощность, отказать не смогу. И чуть-чуть на этом спекулирует. Ради меня спекулирует. Ради моего психического здоровья своим физическим нездоровьем. И притворяется наивной и маленькой, младше своих вполне зрелых двенадцати, нарочито восторгаясь обезьянкам в зоопарке, капризничая у клетки с пантерой: «Еще немного постоим, я не хочу уходить, еще немного»; шумно радуясь сахарной вате на палочке. Шесть последних лет она провела в инвалидной коляске – она не может, по определению не может быть такой маленькой дурочкой. Тоня прекрасно понимает, что я это понимаю, но делаю вид, что верю, а она в свою очередь продолжает, притворяясь, восторгаться.
Вечером снова мамина очередь – наступает время трудотерапии. Чуть ли не на следующий день по выходе из клиники она мне сделала очень «полезный» подарок – набор инструментов в ярко-синем блестящем чемоданчике, мечту начинающего сантехника.
– Фим, что-то опять кран в ванной протекает, ты бы не мог посмотреть?
Я не отказываюсь, я смотрю, меняю абсолютно целую прокладку на такую же целую. Я соглашаюсь, что у меня золотые руки, и хочу, в самом деле хочу получать от процесса работы и ее результата удовольствие: кран не течет – как здорово!
– Фимочка, вода в раковине на кухне что-то плохо уходит, ты бы не мог посмотреть?
Вооружаюсь вантузом и смотрю. Вода уходит прекрасно, но я озабоченно прищелкиваю языком, качаю головой, со знанием дела отвинчиваю «колено»… Мышцы мои наливаются силой – вот она, радость труда! Я не отказываюсь принимать участие в лечебных трудопроцедурах.