Стремление непрерывно совершенствовать свою внешность – вот чего у Овчарки никогда не было. «Раз тебя Бог сотворил такой, значит, такой тебе и быть. Не стоит портить то, что Он создал. Ему видней». Все, кто недоволен своим внешним видом, – уроды – так она считала.
В том сезоне, о котором я веду речь, Овчарка была рыжей.
И вот как-то в пятницу она сговорилась с Вассой сходить в кино. Они уже не виделись черт-те сколько времени. Васса и Овчарка дружили целых восемнадцать лет. Они познакомились в пионерском лагере. Овчарка была в пятом отряде, а Васса приехала с матерью, которая работала в летнем лагере каждый год уборщицей.
Однажды Овчарка удрала в тихий час из отряда и прогуливалась около корпуса для обслуживающего персонала. Там, на втором этаже, томилась Васса, мать которой ушла мыть игротеку и запретила дочери выходить из комнаты в тихий час. Овчарка перочинным ножичком срезала длинные белые цветы с полым стеблем – она называла их «дудки». Через трубочки, сделанные из стебля, можно было плеваться незрелой рябиной.
Васса из окна окликнула Овчарку:
– Привет. Ты что делаешь?
– Гуляю.
– Заругают.
– Ну и пусть. Убить они меня не убьют и не побьют тоже, они говорят, что детей бить нельзя, вот дураки. Еще как можно, я проверяла. Так что оставят без сладкого, ну запрут, гулять не пустят. Это ерунда. Тебя как зовут?
– Васса.
– Врешь. Нет такого имени.
– А вот и есть.
– Нету. Может, ты мальчик и тебя зовут Вася? Так ты так и скажи.
– А ты кто?
– Овчарка.
– Ха-ха-ха! Досмеюсь до упаду! Значит, Васса – такого имени нет, а Овчарка – есть, да? Ты что, собака?
Овчарка любому за такое надавала бы по шее, но сейчас ей не хотелось делать этого, и она просто пояснила:
– Вроде нет. Просто, когда мама меня маленькую кормила, я ее все кусала. Она и говорила: «Не ребенок, а овчарка». Так меня и зовут с тех пор. Хотя вообще-то, ты только не говори никому, у меня и человеческое имя есть. Только не смейся, ладно?
– Не буду, – пообещала Васса – ну, какое?
– Серафима. Когда я родилась, еще прабабка была жива. «Надо по святцам назвать», – говорит. Ей никто и не стал перечить – она уже болела тяжело. Вот и назвали по святцам. Гадость какая-то, деревня Черные Грязи!
– И очень даже красиво, – возразила Васса.
– Да, прабабка говорила, мол, переводится как «пламенная». Но я Овчарка, – Овчарка тряхнула головой, – Овчаркой и останусь. А ты гляди – не ляпни про Серафиму. Тебе что, выходить нельзя?