Успокоился он довольно быстро, минуты
за две перейдя из состояния полного отчаяния в состояние лёгкого
пофигизма, слегка приправленного крупинками ужаса. Немного
покрутившись и потыкав кулаками в крышку «гроба» – не поддаётся,
зараза! – Сергей замер неподвижно.
«Что ж, везде нужно искать плюсы. В
армии было намного хуже», – подумал он.
Но в состоянии относительного
спокойствия пробыл недолго. Подняв руки к глазам, не увидел свои
привычные худые «музыкальные» пальцы. Нет, их заменили
полуистлевшие серые кости! Словно Серёга ни с того ни сего за одну
ночь умер, истлел и превратился в мертвяка.
От второго "ора" гроб точно подскочил
на месте. Теперь Сергей успокаивался куда дольше – уже целых пять
минут он крутился, скрёб стены гроба серыми костяшками. На стенках
оставались длинные глубокие царапины, в то время как костяная тушка
переносила трение без заметных повреждений.
Интересно, как у него получается
кричать? Языка ведь нет, да и лёгких скорей всего тоже. Из чего
звуки извлекаются? Из бесконечного отчаяния? Из осознания того
факта, что на Хабру больше не зайти?
Мысленно сделал закладку в голове, не
переставая выть и предаваться отчаянию. Всё прямо как на
работе.
Когда вернулась способность мыслить
логически, он некоторое время лежал неподвижно, затем поднёс руки к
лицу и неторопливо ощупал голову. Нет привычного ощущения в
подушечках пальцев при прикосновении… да самих пальцев-то нет! Как
и волос, и кожи головы! Один голый череп. Костяшка скребёт по
костяшке.
Осмелившись, даже засунул пальцы
внутрь черепа, через глазницы, и постучал по черепной коробке
изнутри. Пусто. Какая ирония! Тёща бы точно нашла, что сказать по
этому поводу. Что ж, теперь он в полной мере ощутит себя в роли
своего шефа и узнает, каково это – жить без мозга.
На лбу нащупал что-то вроде
вырезанного на кости рисунка – перечёркнутого наискось круга. Некий
ритуальный символ? Неизвестный безумный резчик по кости
постарался?
Он также отлично видит, хотя в гробу
или саркофаге нет ни малейшего источника света, а у него самого
глаз. Видит и своё костяное тело, покрытое в редких местах
истлевшей плотью. И пыль на дне гроба – видимо, остатки истлевшей
одежды. И грубые изображения с рунами, выдолбленные на внутренней
поверхности гроба.
Серёга принялся внимательно
рассматривать «нагробную» живопись и к своему удивлению понял, что
это скорей всего инструкция! Причём инструкция для "жителя" гроба!
Нарисованная грубо и примитивно, что-то среднее между наскальными
рисунками первобытных людей и древнеегипетской живописью пополам с
иероглифами, но тем не менее достаточно наглядная.