Первым к лестнице прибежал профессор Иван Иванович Ображенский в длинном махровом халате. Было видно: спать он еще не ложился. Недоуменно уставившись на Аллу, увешанную продуктами питания, он медленно перевел взгляд на пострадавшего, лежащего на полу. Тот, услышав топот ног, поднял старческую руку и потряс ею в воздухе.
– Зачем ты это сделала?! – рявкнул профессор, кидаясь к родственнику.
– Я?! – возмутилась Алла. – Я ничего не сделала! Я только зашла за колбасой, чтобы понюхать.
– Она врет! – На лестнице раздался ледяной голос Ирины Аркадьевны, жены профессора Ображенского. – Я слышала, как она кричала, что ее насилуют. Иван Терентьевич этого сделать не мог по естественной причине. В его преклонном возрасте, когда одной ногой стоят… Кстати, он жив?
Профессор, пытающийся помочь деду, кивнул.
На лице Ирины появилось выражение полного разочарования.
– Тогда я вызову медиков, – заявила она и ушла звонить.
– Что случилось? Что случилось?
Алла вздохнула, глядя на прибежавших гостей профессора, супругов Воронцовых.
– Какое горе! – вскричала Анастасия Воронцова, глядя вниз. – Надеюсь, он не долго мучился?
– Муки здесь были несколько иного рода. – Раздраженный Ображенский бросил хмурый взгляд на руку Аллы с сырокопченой колбасой. – Стае, – обратился он к Воронцову, – помоги мне!
Воронцов кинулся помогать перетаскивать деда на диван в гостиную.
– Ах, какой симпатичный колокольчик! – восхищенно сказала Анастасия, отвязывая находку от порванной веревки. – Я как раз собираю колокольчики…
– Ирина Аркадьевна тоже собирает, – всхлипнула Алла, – только это не простой колокольчик! Это улика! – И она бросилась в гостиную. – Дядя! Здесь только что были воры! Я их видела. Они украли картину. И специально привязали колокольчик, чтобы услышать посторонние шаги. Когда я проходила нюхать колбасу, веревки с колокольчиком не было. Они не могли далеко уйти!
– Всех расстрелять! – очнулся на диване пострадавший. – Эту, – крючковатый палец остановился на Алле, – дважды!
– Это последствия контузии, – вздохнул профессор. – Иван Терентьевич, ты больше не работаешь на НКВД.
– Все равно, – прохрипел дед, – расстрелять.
– Не виноватая я! – прокричала Алла. – Это воры, они картину украли!
– Какую картину, милочка? – поинтересовалась Анастасия, скользя взглядом по стенам гостиной. – Если мне не изменяет память, все полотна на месте.