Тони вздохнул:
– Несомненно, Бэмби, день начался поистине великолепно.
Хреново он начался. Они поцапались по ерунде. Тони даже не помнил, в чем заключалась причина. Кажется, Джун «случайно» забыла передать Мелани приглашение на обед в Иден-Парк.
– Чем думаете заняться в выходные? – спокойно продолжил допрос Кларксон.
– О. Я собираюсь препарировать макет кошки. Я снимаю операции на камеру в библиотеке. У меня там лаборатория. А завтра тетя Летти покажет, как правильно ухаживать за лошадьми.
– Тебе нравятся животные?
– Да, хочу стать ветеринаром и лечить больных животных, даже диких. Знаете, как в этих передачах, где спасают крокодилов из металлических сетей, – рассказала она с пеной у рта.
– А ты, Тони, разделяешь увлечение Джун?
Он нервно дернулся, заскрипев ножкой кресла: сесть рядом с Бэмби на диване не захотел.
– Слушайте, док, к чему этот цирк с крокодилами? Вы же видите, что она ни слова правды не скажет. Вон, запястье выкрутит себе сейчас. Она всегда так делает, когда врет.
– Нет! – всполошилась Джун и чуть ли не со слезами на глазах вперилась взглядом в бедолагу Кларксона. – Я просто нервничаю. Мне так хочется наладить отношения с моим дорогим братом, но он не понимает меня.
– Братом? Бэмби, полегче на поворотах, ладно? – удивленно хмыкнул Тони.
Ой все, выпустите меня. Как надоел этот балаган.
– А почему ты не хочешь думать о Джун как о сестре? – вдруг спросил Кларксон.
– Потому что она мне никто.
– Она живет под крышей Иден-Парка. Фрэнк любит ее, как родную.
– Прекратите, док. Я серьезно, – начал заводиться Тони.
– Хорошо. Не будем больше развивать эту тему сегодня. Но прошу вас подумать на досуге о том, кто вы друг другу.
Они поднялись, молча вышли из кабинета Фрэнка, в котором было решено проводить встречи с мозгоправом, и Джун нагло улыбнулась.
– Как же легко задеть тебя, Тони. Братишка.
Она непочтительно хохотнула и ушла, пока он изображал полное равнодушие…
Именно изображал.
Он и сам не заметил, как подколки Джун стали его цеплять. Это случилось сразу после злосчастного Рождества, и вот уже две недели слова Бэмби отзывались зудом в позвоночнике. Будто они что-то для него значили.
Черт бы ее побрал, какая же она хитрая! И почему, господи-боже-ты-мой, этого никто вокруг не замечает?
Братишка. Нет, он видел в Джун кого угодно, но не сестру. Даже до подруги не дотягивала. Она была для него испытанием на прочность, временным препятствием, назойливой фанаткой его лучшего друга. Она была гостьей, о которой просил заботиться Фрэнк.