Возница придержал лошадей, и, нагнувшись, заговорил с кем-то подошедшим.
Женщина в фартуке всплеснула руками:
– Поймали-таки!
– Эх, дурень! Добегается… – пробурчал тот, кто возжелал меня пощупать.
Я не могла глаз отвести от бедняги в клетке. Это был молодой мужчина. Плечистый, наверное, рослый. Небритый, весь какой-то побитый, поцарапанный и пыльный – не удивительно, в его положении. Волосы, темные и, кажется, довольно длинные и спутанные, завязаны в пучок сзади. Рубаха… и не поймешь, какого цвета. Руки связаны. Ну вот, еще и руки, клетки мало, что ли? А сердце мое отчего-то замерло.
Какой-нибудь преступник, которого привезли на суд местного… «барина»? И что же он натворил, бедняга? А может, и не бедняга, а напротив, злодей, каких мало?
В последнее мне что-то не верилось, или, скорее, не хотелось верить. Может, потому, что истинный злодей, гад и сволочь притащил сюда меня, лишив при этом возможности разговаривать, а он, между прочим, являлся во всех отношениях достойным членом местного общества.
Пленник поднял голову и равнодушно оглядел двор. И взгляд его остановился на мне, кажется, с каким-то недоумением. И наши взгляды встретились.
Глаза на темном лице были необычайно светлые, яркие. Серо-голубые. У меня у самой серые, но темнее.
Пленник медленно опустил голову, и глаза его словно погасли.
– Ишь, как на тебя смотрел, – усмехнулся мой «братец» Эвер. – Гадает, видимо, кто ты. Тут все свои, а тебя он не знает.
Ага, значит, человек в клетке – тут тоже «свой», раз знает всех, кроме меня. Я повернулась к Эверу, взглядом попросив пояснения – кто это? По крайней мере, постаралась попросить. Он догадался, чего я хочу, и пояснил:
– Это Дин, здешний сумасшедший. Давно в замке живет, имень о нем заботится. Только нравится ему убегать, вот и приходится погоню посылать, искать. Имень гневается.
Вот как, значит. Не разбойник, не злодей, всего лишь сумасшедший. Так я тоже тут вроде как сумасшедшая. И тоже намерена отсюда сбежать, но это на крайний случай. Меня вернут обратно связанной и в клетке? Милая перспектива.
Словно отвечая моим мыслям, Эвер сказал:
– Он такой сильный! Небось, и клетку бы сломал, потому и связали. С ним, когда разойдется, и трое не управятся.
Я выразительно шевельнула бровями, и Эвер тихонько добавил:
– Он настоящий сумасшедший, не как ты, не думай. Он, это… беспамятный, поняла? Только три года своей жизни помнит, а то и меньше. Он и этот день через три года тоже начисто забудет. Раньше всего год помнил, говорят.