О, кто-кто, а Серж горазд на широкие жесты! Мужскому населению сибирской столицы – нашим вялым, серым валенкам и кроличьим шапкам – определенно есть чему у него поучиться.
На первом этаже пиццерии тренькали на струнных музыканты, гоняли шары бильярдисты. Сразу трое игроков, ожидавшие очереди к столу под зеленым сукном, поздоровались с Волковым. Похоже, он был здесь таким же своим среди своих, завсегдатаем, как я среди пассажиров метро… Мы поднялись по лестнице, и мне показалось, что все присутствующие девицы с преувеличенным вниманием выпучились на Сережку. Убила бы нахалок!.. И молоденькая официантка кинулась к моему спутнику со всех ног, как только не споткнулась от преувеличенной расторопности.
– Ой, кто к нам пришел! Сергей Владимирович, рада видеть. Как вы? Как дела? – расплылась она в улыбке, одергивая белую маечку униформы, под которую забыла нацепить лифчик. Впрочем, грудь была столь мала, что в поддержке бюстгальтера и не нуждалась.
– Все супер!
Да уж, нелегко иметь красивого кавалера, доложу я вам. Можно сбрендить от ревности, от перманентной угрозы угона… Потому что у этих молодых девчонок гордости – ноль целых, ноль десятых, сами на шею вешаются… Но Сережа ни на кого, кроме меня, не обращал внимания, словно все вокруг были неодушевленными предметами. Мы заняли столик рядом с перилами балюстрады – местечко вполне уединенное и в то же время предоставляющее широту обзора.
– Советую вам заказать лазанью, у нас сегодня Федор готовит, пальчики оближете, – пританцовывала перед моим Волковым плоскодонка в белой майке. Руководствуясь своей ботанической классификацией, я отнесла ее к семейству репейников.
– Не хочу лазанью, хочу салат-бар, – безапелляционно заявила я, лишь бы что-то сказать наперекор ей.
– Точно! Я тоже буду салат-бар, – поддержал меня Серенький. – Остальное, если что, закажем позже, по ходу пьесы.
– А пить? Чего желаете выпить? – Надоеда принялась цитировать по памяти карту вин.
– Нет-нет, предпочитаю светлое пиво, – перебила я.
– Короче, Наташка, тащи кувшин «Гессера», – послал ее Серега и, обернувшись к вешалке, погладил мою лиловую шубку. – Ты все еще носишь ее, Катрин… Я часто вспоминал…
Непосвященный мог бы воспринять его заявление буквально – будто Волков часто вспоминал мою шубу. Обхохочешься! Станет ли нормальный, здравый парень вспоминать про жалкие кусочки норки? Нет, конечно. Он имел в виду, что помнит, как я их купила с его подачи в знойной Греции, заваленной мехами не слабее, чем морозный Новосибирск снегом. Это сейчас вектор пушного шопинга переместился в Китай, а тогда, пять лет назад, съездить в колыбель цивилизации и не привезти оттуда шубу считалось чем-то вроде симптома идиотии. Греки утверждали, что торгуют канадскими мехами, которые вроде как всем мехам меха, круче не бывает. На самом деле полный отстой, в чем я убедилась на опыте носки. Впрочем, если бы от качества верхней одежды зависело качество жизни, я бы давно сменила шубку, но… Вы же понимаете, что быть хорошо одетой и быть счастливой – разные вещи.