– Что еще за Азиз? Таджик со стройки?
– А что ты имеешь против таджиков? – Иногда мне удается выступать в образе завзятой интриганки. Поставив руку на локоть, устроила лицо в лодочке ладошки и невинно захлопала фиолетовыми ресницами. Сережкина ревность служила мне лучшим комплиментом. Поделом ему! Не одной же мне страдать пять лет подряд?..
Подбежала официантка, возрадовалась, что клиент дозрел до водки, посоветовала взять «Журавлей». Серега продолжал сердито сопеть, и я не выдержала, раскололась, сообщив, что Азиз не мужчина, а экзотический попугай неописуемой красы и невероятных размеров. На столе возникла запотевшая бутылка с узким горлышком, и Волков приготовился к возлияниям – ослабил узел галстука, расстегнул верхнюю пуговичку рубашки, после поднял наполненную рюмку:
– Ну ладно, если попугай, то прощаю. Махнем на мировую!
Вторую рюмку мы скрепили поцелуем, ради которого пришлось тянуться губами друг к другу через стол. Так увлеклись, что моя грудь оказалась в тарелке, джемпер испачкался майонезом. Серенький промокнул пятно салфеткой и переместил свой стул почти вплотную к моему, чтобы было удобнее гладить под столом мои ноги. Оглядевшись с запоздалой стыдливостью, я убедилась, что во всей «Патио-пицце» другой такой парочки наглых развратников не имелось. Волков интимно нашептывал: «Катюшка, солнце, давай свалим отсюда? Хочу поскорей снять с тебя все-все…» Его очки балансировали уже на кончике носа. Поправив их, я выдержала паузу, изобразила глубокую задумчивость. Сидела, накручивая на палец прядь волос, хотя хотелось со всех ног бежать в койку. Он не отступал:
– Катрин, не упрямься. Раз ты живешь одна, поехали к тебе, а?
– Не одна, а с Азизом, – пьяно настырничала я.
– Сергей Владимирович, вас кто-то по телефону разыскивает. Подойдете к трубочке или включите свой мобильник? – встряла репейная колючка.
– Посылай всех на… – Сережка споткнулся, сдерживая ругательство, и помрачнел. Велел официантке ответить, что он уехал.
Она почему-то пропустила просьбу мимо ушей, прямо приклеилась к нашему столу. Разлила водку по рюмкам и предложила:
– Может, все же горячего принести? Лазанью покушать не надумали? Хотите, я вам тарелочки поменяю?
– Счет принеси и катись колбаской, – утратил вежливость мой спутник. Самое досадное, что и любовный пыл его как бы угас – на меня не смотрел, откинулся на спинку стула и отрешенно ковырял во рту зубочисткой.