Задний двор был куда скромнее
переднего, всего‑то кусочек утоптанной земли, где можно без лишних
глаз разделать кабанчика или, усевшись на врытую под стеной
лавочку, распить с друзьями бутыль смородиновки, нарвав закуси
прямо с огорода.
Вороны в этом году уродили: перед
Сурком стояло два огромных короба, и хуторянин кропотливо
пересчитывал битые тушки, перекладывая из одного в другой. Сейчас
самое время на них охотиться – недавно вылетевшие из гнезда птенцы
еще не успели набраться ума и растрясти детский жирок. С горохом да
укропчиком… Рыска сглотнула слюну. Старую ворону поди излови, она
сама кого хошь съест – и крыжовник с куста подчистую обклюет, и
колобок стынущий с тарелки на подоконнике утянет, да так ловко, что
будто сам убежал. К тому же жесткая она, горькая. А у Сурка, по
слухам, в лесу целая делянка гнездовий, к ней специальный вороний
пастух приставлен, подкармливает и глядит, не пора ли силки
ставить.
Колай почтительно замер в трех шагах
от двоюродного брата, чтобы, упаси Богиня, не сбить его со
счету.
– …сто сорок шесть, сто сорок
семь… Эх, трех штук до ровного не хватило! – Сурок
разочарованно выпрямился и наконец «заметил» родича. – А,
здравствуй, Колай!
– Здравствуй и ты, Су…
Викий! – Мужики обменялись рукопожатиями и тут же незаметно
отерли руки о штаны: Сурок от бедняцкого духа, Колай от вороньего
пера.
– А это чего, дочка твоя? –
Хуторянин перевел взгляд на Рыску. Девочка нахохлилась: лицемерие
взрослых ее здорово злило. Как будто сам не знает!
– Ага.
Сурок подцепил толстым пальцем Рыскин
подбородок, покрутил вправо, влево. Скривился:
– Мелкая она у тебя какая‑то.
Сколько ей? Семь?
– Что ты, брат, – весной
девять сравнялось! – показушно обиделся Колай.
Девочка сердито дернула головой,
срываясь с крючка.
– Ах да, война же в прошлый год
Крысы закончилась, – намеренно поддел брата хуторянин. –
А будто вчера избы горели. Вот время‑то летит…
Мужики вежливо помолчали, якобы
скорбя по погибшим, а на деле прикидывая, как бы ловчее повести
торг.
– А тучек что‑то нет и
нет, – начал второй заход Колай. – Я, покуда к тебе
дошел, весь взопрел.
– То‑то и оно, –
глубокомысленно возразил Сурок. – Парит. И ласточки низко
летают, видишь?
Ласточки действительно носились над
самой землей – там маслянисто поблескивала навозная лужа, над
которой вились мухи. Тем не менее Колай согласно покивал: